Ранкорт и сам это знал. Вопреки сложившемуся мнению, он был не дураком — а лишь еще одним отчаявшимся. Он съежился под тяжестью слов Аданара. Его голос дрожал, словно у плачущего ребенка:
— Но мне страшно…
Поначалу Аданар чувствовал отвращение: «И это лорд-губернатор Дамноса, тот, кто должен вести за собой людей…» — но потом осталась лишь жалость.
— Как и всем нам, — ответил командующий и двинулся дальше по лестнице.
— Никогда прежде не приходилось сражаться рядом с Ангелами.
Все внимание Юлуса было приковано к фортификациям. Под его началом оказалась вторая стена, наиболее удаленная от бастиона, сердца последнего города на Дамносе. Третью уже заминировали. Он отдал должное командующему Зонну — тот хорошо натаскал своих людей. Они промаршировали через западные ворота и заняли позиции на стенах и вокруг них, как и советовал Юлус.
Его наметанный взгляд выхватывал орудийные точки, станковые тяжелые стабберы, расчеты болтеров и лазпушек, расположившиеся на анфиладах. Порядки Гвардии Ковчега растянулись, но это компенсировалось готовностью людей — каждый годный мужчина, женщина или ребенок уже вооружились карабинами, автопушками или дробовиками. Арсеналы опустели. Все, что хранилось в них раньше, теперь находилось на стенах и на площадях; каждый ствол был устремлен в поля, откуда ждали наступления некронов. Раскинувшуюся перед ним территорию Юлус назвал площадью Ксифоса, в честь его любимого оружия — прямого обоюдоострого меча. Само слово на древнем языке Терры означало «проникающий свет» или что-то вроде того — он никогда не был полиглотом. Тьма опутывала Дамнос, и света оставалось слишком мало. Поэтому он посчитал такое название вполне уместным.
Юлус поднял бровь — будто бы до него только сейчас дошло, что с ним говорят.
— Что ты сказал?
Колпек стоял неподалеку от него — один из свиты Ультрамарина, из его «Первой Сотни».
— Я сказал, что раньше мне не случалось сражаться рядом с Ангелом.
Юлус вновь вернулся к осмотру укреплений.
— Я не Ангел. Я такой же солдат, как и ты. Почему вы, люди, всегда все преувеличиваете?
Фалька рассмеялся. Его смех был низким и искренним.
— Солдат? Я? Нет, я бурильщик. Шахтер. Работал под землей всю свою жизнь.
Сержант искоса посмотрел на собеседника.
— Тогда боец из тебя более чем достойный. Я не думал, что люди способны на безрассудную отвагу, какую продемонстрировал ты. Ты ищешь смерти? Я видел, как в подобных обстоятельствах люди убивали сами себя.
