– За мной, – сказало По и поплыло в хвостовую часть поезда.
Лайзл быстро и осторожно двинулась следом, бережно неся драгоценную коробку и концентрируясь на том, чтобы как следует ставить ноги, – поезд дергался, недолго было и равновесие потерять. Оглядываться она не отваживалась, только слышала позади звуки погони – тяжелые шаги полисмена и дробное «клак-клак-клак» стального наконечника теткиной трости. Уже почти чувствуя на запястьях прикосновение холодного металла наручников, Лайзл отчаянно и горячо взмолилась, ни к кому конкретно не обращаясь:
«Пожалуйста…»
И в это самое мгновение жуткое «клак-клак-клак» за спиной вдруг прекратилось. Лайзл услышала, как у ее преследовательницы вырвался короткий возглас изумления, но и тогда не стала терять драгоценное мгновение на то, чтобы обернуться.
– Сюда, – позвало ее По.
Лайзл дотянулась и распахнула дверь, отделявшую ее вагон от соседнего. На миг девочку оглушил грохот несшихся по рельсам колес, в лицо хлыстом ударил ледяной ветер, она увидела на полу то сходившуюся, то расширявшуюся щель, в которую было видно, как внизу проносилась земля… Она шагнула вперед и оказалась в другом вагоне.
А тетка с тростью и противный полисмен все не могли прийти в себя от странного и неожиданного ощущения. Обоим словно бы обхватило горло чем-то бархатным и невесомым. Было не то чтобы страшно, но до того непривычно, что оба – независимо друг от друга и неведомо почему – вдруг подумали о домашних любимцах, которые у них были когда-то давно, в детстве.
Узелок, очень довольный собой, легким усилием мысли перенесся прямиком к По…
Полисмен и тетка проморгались и стали оглядываться, но девочки с деревянной коробкой, разговаривавшей с воображаемыми друзьями, нигде не было видно.
Уилл прятался в вагонном туалете, пока не удостоверился, что кондуктор у всех проверил билеты и удалился. Тогда он с удобством устроился на откидном сиденье в одном из последних вагонов, возле окна, и стал любоваться пейзажами, проносившимися за стеклом. Снаружи мелькали бурые луга и далекие фиолетовые горы, увенчанные снежными шапками. Уилл никогда раньше не бывал за пределами города, а единственными горами, которые он когда-либо видел, были отвалы битого кирпича. А сколько же тут открытого пространства!..
И пускай все выглядело бурым и мертвым (зеленые растения давно перестали расти), мальчика не оставляли мысли о беспредельной свободе, о том, что можно было раскинуть руки и бежать, бежать, бежать, нигде не встречая преграды…
