Из коа’коны послышались крики. Вначале тихие, а потом все громче и громче. В них звучала не боль, но радость и свобода.
– Что происходит? – спросил стандиец.
Стражники за его спиной приготовили ведра и факелы.
Магическим зрением Элена видела, как из каждого бутона вырывается сгусток волшебной силы. Светящиеся голубоватые облака, отличающиеся по цвету от стихийной магии корней и почвы, взмывали ввысь. Что-то новое… Эхом раскатывающиеся по двору крики доносились именно из этих сгустков.
– Цветы, – ответила Эр’рилу Ни’лан, – выбрасывают частицы жизненной силы. Я различаю песню освобождающейся жизни.
– А я это вижу, – добавила Элена. – Они отдают силу полной луне.
На ее глазах клубки магии сливались в поток, поток жизненной силы, и устремлялись ввысь.
– Это от гримов, – облегченно вздохнула Ни’лан. – Жизни, поглощенные моими пораженными порчей сестрами, наконец-то обретают упокоение. – Она понизила голос до шепота. – Неудивительно, что Цесилия так боролась за своего сына. Наверняка она знала. Это какой-никакой способ искупить зло, посеянное призраками.
Полноводный поток сияющих сгустков прочертил ночное небо.
Мерик помог Ни’лан подняться на ноги. Вместе они подошли к Элене.
Полная тихой радости девушка наблюдала, как освобождаются души. Она видела разные картинки одновременно. Обычным зрением – усеянное сияющими цветками деревце, а волшебным – тот же ствол с ветвями, но пылающий от стихийной магии, соединенный с Родрико. И над ними устремленная ввысь река светящихся душ.
– Цветы изменились, – заметил Эр’рил.
Как только из каждого бутона выходила последняя голубоватая субстанция, распустившиеся лепестки меняли цвет с полуночно-черного на пурпурный – истинный цвет цветков коа’коны. И лишь сердцевинки оставались огненно-красными, словно напоминая о свершившемся в эту ночь искуплении.
Элена с облегчением провожала взглядом тающий в небе серебристый поток, вызволенный благодаря песне мальчика.
Но тут встрял Арлекин, обеспокоенно воскликнув:
– Луна! Что-то происходит с луной!
Сай-вен и брат Рин сидели за столом в книгохранилище. Монах в белых одеждах внимательно изучал эбеново-черное яйцо, нацепив крошечные очки на кончик носа. Да еще и помогал себе увеличительным стеклом, которое держал в руке.
– Очень странно, – бормотал он. – Подвинься поближе, девочка, взгляни!
Она придвинулась. Вдвоем они проторчали в главной библиотеке замка уже целый день, перебирая пыльные свитки и фолианты, изъеденные крысами, в поисках хоть малейшего упоминания о черных камнях. Но обнаружили немногим больше того, что уже знали. Камень питался кровью, приводя в действие некую древнюю магию. Какую именно, они не поняли. Не магию стихий, не силу Чи, не чародейство Вейра.
