Дым возник вновь, заклубился, осел. Возникло новое лицо, старое, морщинистое, обрамленное растрепанными седыми волосами. Грэшим потянулся к нему, легонько провел пальцами по щеке. «Старик, немощный, умирающий…»
В заклинании оставалось совсем мало силы, но Грэшим, копнув поглубже, попытался ощутить за дымкой человека.
– Джоак… – прошептал он. – Ну и каково это, мальчик мой, носить наряд из слабеющей плоти и скрипучих костей?
По всей видимости, тот, кого видел маг, спал, прикорнув где-то на А’лоа Глен. Он дышал хрипло и прерывисто, сердце стучало глухо и с перебоями.
Грэшим улыбнулся и отступил. Он не осмеливался заходить слишком далеко – мальчик, или, если говорить точнее, старик, был слишком силен в магии сновидений. Соваться в его сны – полнейшее безрассудство.
Освободившись, темный чародей быстро завершил заклинание и оглядел собственное тело – крепкое и здоровое. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Как хорошо быть молодым… молодым волшебником!
Джоак проснулся внезапно, его колотила дрожь. Простыни насквозь пропитались потом и липли к дряблому старческому телу. Кошмар так и стоял перед глазами – цельный и яркий. В глубине души он догадывался, что это не обычный сон, и чувствовал беспокойство. В его видении не было ничего от Плетения, ничего и от Предсказания. Больше всего оно походило на событие, произошедшее где-то.
– Грэшим, – проворчал он пустой комнате.
Пот быстро остывал, заставляя руки и ноги трястись в ознобе. Он глянул на занавешенные окна. Шторы трепетали под легким ветром, сквозь них пробивался рассвет.
Со стоном Джоак опустил ноги на пол. Труды прошлого дня и ночи выжали его досуха. Мышцы и суставы протестовали против малейшего движения. Но он знал, что только общество других людей поможет ему окончательно забыть о дурном сне.
Протянув руку, он взял посох, но едва ладонь коснулась каменного дерева, как ее пронзила жгучая боль. Джоак задохнулся и выпустил оружие. Искоса поглядел на посох. Его серая поверхность посветлела, стала грязно-белой. Потеки крови покрывали шероховатую поверхность, вытекая из разжавшейся ладони.
Выходит, забывшись, он не надел перчатку и случайно привел в действие оружие крови прикосновением голой кожи. Когда первоначальная боль отступила, Джоак встал. Взял посох. Тот стал легче, покорно отзывался на касания – а все благодаря магическому единению. Кроме того, в окаменевшей древесине он ощущал магию сновидений. Похоже, посох стал частью его тела.
