– Соглашайтесь, – сказал КВН, в свой черед подмигивая Бабаеву. – Раз в Думу прошли, надо вам обкомитетиться! В хорошую компанию попадете. У нас… хмм… очень дружное сообщество. Никаких политических разногласий.
– Я вот сразу вижу, что вы – наш человек, – поддержал ФБР. – Есть кое-какие процессуальные тонкости, но мы их преодолеем. Совместными усилиями, разумеется.
– Что за комитет? – спросил Бабаев.
– Национальной символики. Флаг, герб и гимн у державы уже имеются, так что теперь мы занимаемся субъектами федерации. Тонкая проблема, деликатная! Казани, например, мы зеленый цвет запретили.
– А почему?
– Чтобы не поощрять исламистских настроений. Не положено! пояснил КВН и, к изумлению Али Саргоновича, пропел сочным баритоном: – Ах ты, Коля-Николай, сиди дома, не гуляй!
Затем оба соседа принялись энергично вербовать Бабаева, пока не добились согласия. В конце концов, должен ведь он состоять в каком-то комитете! – подумал Али Саргонович. Лучше, в целях конспирации, чтобы комитет был не очень заметным, не связанным с обороной, экономикой или щекотливыми нацвопросами. Решив так, он начал расспрашивать новоявленных коллег, кто где сидит, и делать заметки на полях спикерского доклада.
Зал постепенно наполнялся. Это огромное помещение плавно шло вверх от подиума, где находились первые лица, спикер и его заместители, а также трибуна для выступавших перед высоким собранием. Два широких прохода делили зал на три сектора с мягкими креслами, сзади и по бокам тянулись ложи для прессы, для почетных гостей и членов правительства. В стене над подиумом поблескивали огромные экраны, сейчас пустые и терпеливо ожидавшие подсчета кворума. Все выглядело очень солидно и торжественно; с первого взгляда любой понимал, что тут не хунта Чунго-Чанги, а средоточие власти великой российской державы.
Центральный, самый обширный сектор был отдан крепким центристам, то есть фракциям пропрезидентских партий: ПГС, Партии гражданской солидарности, чьим символом был Илья Муромец на чалом битюге, и ППП, Партии просвещенного патриотизма. Примкнувшие к ним члены ПАП, Прогрессивной аграрной партии, размещались подальше, а за ними, на «галерке» под самым балконом, было место для двух десятков независимых депутатов и всякой партийной мелкоты. Эти союзы, фронты и объединения, представленные двумя-тремя персонами, эксплуатировали слово «Россия» в различных сочетаниях: Матери России, Пенсионеры России, Профсоюзы России и даже Возмущенная Россия.
