5 сентября 1925 года Дьяконов сообщил сведения, полученные им от генерала Бема, друга начальника штаба врангелевской армии генерала Миллера, о том, что «уже второй месяц представители Николая Николаевича в Лондоне — князь Белосельский-Белозерский и генерал Гальфтер ведут переговоры с англичанами об использовании остатков армии против СССР». «Не находится ли в связи факт переговоров англичан с представителями Николая Николаевича с тем, что англичане задерживают продолжение переговоров с генералом Дьяконовым — представителем кирилловцев и Лохвицкого», — задавался риторическим вопросом автор сообщения, писавший о себе в третьем лице.
В сторону осторожного подхода к инициативам белоэмигрантов склонялась и Франция, вторая реальная сила в Европе, которая могла бы их Поддержать. По сообщению Дьяконова, сотрудник МИД Франции Кастанье за завтраком с Лохвицким в конце сентября 1925 года сказал, что план Лохвицкого очень интересует французов, но современное финансовое положение Франции, не позволяет поддержать его деньгами. С другой стороны, по словам Кастанье, отношения Франции с Англией сейчас таковы, что всякая попытка французов помочь нам побудила бы англичан отказаться от какой бы то йи было помощи. Тем не менее МИД Франции назначил бывшего посланника в Португалии чиновником для связи с Лохвицким, а Кастанье просил держать его в курсе всех переговоров с англичанами.
Видя колебания официального Лондона и Парижа, Лохвицкий активнее задействовал частные каналы влияния. Он установил контакт с герцогом Манчестерским, который должен был прибыть в Париж для заключения соглашения о помощи. Герцог брался за комиссионное вознаграждение лоббировать английское правительство и частный капитал. «Лохвицкий готов заплатить, — писал Дьяконов, — так как деньги будут все равно не его, а англичан». «Ближайшая цель герцога и Лохвицкого — убедить английское правительство в тесной связи между внутренним положением в Англии, событиями в Китае и внешней политикой советского правительства и доказать англичанам, что удар по большевикам в Китае означает одновременно и удар по коммунизму в Англии», — завершал свое послание генерал.
И англичане, и французы в своих отношениях с белой эмиграцией не могли также не учитывать и такой фактор, как весьма слабое моральное состояние боевых армейских частей русских эмигрантов. Генерал Бем в беседе с Дьяконовым о врангелевской армии, насчитывавшей 17–18 тысяч человек в Сербии и Болгарии, сказал, что настроение личного состава упадочническое, растет недовольство, усугубляемое нехваткой денег, и именно этим, а не боевым духом армии объясняется все более крепнущая идея необходимости скорейшего выступления против советской власти, которое оживит армию, поднимет ее дух и позволит получить деньги от иностранцев.
