Открыла. Встало.
Закрыла. Упало.
– Слушайте, вы что, так изощренно издеваетесь? – вызверилась я, придерживая постоянно сползавшую шелковую простыню. – У вас дверь вместо виагры? Или как костыль?
– Я же говорил, – вошел в спальню Эмилио, и все сразу сработало. Горько и язвительно, будто я в том виновата: – Мы прокляты. Стали бы иначе торчать в этой дыре и страдать от неудовлетворенности.
Филлипэ, с целеустремленной настойчивостью:
– Не сопротивляйся, Магдалена. Это твое предназначение.
Ребята меня за резиновую куклу принимают? Раздвинь ноги для двоих и получай удовольствие? Типа, я такой секс-автомат – сунь в прорезь монетку и крути как хочешь?
– Погодите, – нахмурила я лоб, присаживаясь на краешек кровати и пытаясь осмыслить. – То есть мы должны все это проделать втроем? Потому что по отдельности у вас не работает?
Мужики замялись, но согласно кивнули.
– И как вы себе это представляете? – наивно поинтересовалась я.
Оказалось, представляли они очень даже хорошо. И мне рассказали во всех подробностях.
После чего меня сдуло с кровати и забросило на карниз. Хорошо, что в доме высокие потолки!
– Живой не дамся, – предупредила я, вися на шторах.
– Тогда завтра тебя казнят, – хладнокровно подложил мне подлянку Филлипэ.
– А если слезу, – вякнула в ответ. – Меня казнят сегодня! Так что у меня еще есть почти целые сутки!
И куда ты попрешь против этой логики?
Они нашли куда – ко мне. Я честно отбивалась.
– Ребята, – жалобно верещала я. – Давайте сделаем вид, что все уже было!
– Сначала сделаем, – заверил меня Эмилио, крепко держа за ногу. – А потом уже будем делать вид и все остальное.
– До остального я уже не доживу, – поделилась я с ними своей тревогой. – Вы ж меня как Тузик грелку...
– Кто такой Тузик? – подозрительно спросил Филлипэ.
– Вы его не знаете, – взбрыкнула я ногой. – Но он уже пробовал. Ничего хорошего из этого не получилось.
– Он один, – резонно заметил Эмилио. – А нас двое.
– Тогда точно капец, – пригорюнилась я. – Даже грелки не останется.
– Мы осторожно, – начал уговаривать Филлипэ, отвлекая на себя. – Акку-уратно.
– Ага, – не повелась я. – Чтобы потом было что хоронить?
– Тьфу-ты, глупенькая, – вконец разозлился Филлипэ, снимая меня вместе с занавеской и подтаскивая к кровати. – Ты будешь жить, и будешь жить здесь и с нами.
– Подумай только, Магдалена, – Эмилио пытался разжать мои судорожно сведенные пальцы и отобрать злосчастную занавеску. – Все это может быть твоим.
