Брайен старался говорить достаточно громко, чтобы его было слышно в паузах между разговорами. Он запланировал этот звонок еще до ужина, так, на всякий случай, и хотя не помнил точно, какие слова нужно говорить, знал, что нужно говорить достаточно долго и убедительно, так, чтобы разговор показался правдоподобным его друзьям и Ронде, сидящим за столом в двадцати футах от него — в другом мире.
— Эй, приятель, что случилось? — Барри первым заметил его вытянутое лицо, когда он вернулся в комнату.
— Извините, ребята, — начал Брайен. Он молил Бога о том, чтобы закончить объяснения до наступления второго приступа. — Это по поводу сделки с Банцхоффом в районе Тахо. Я ему там сегодня нужен. Уж очень строг. Банцхофф со старухой на вилле, и он думает, что она готова подписать договор. Тысяча извинений, ребята. Я веду себя как последнее дерьмо, но у меня связаны руки.
Брайен похлопал Барри по плечу, потом подошел к Мишель, обнял ее и поцеловал.
— Бедный мальчик, — проворковала она, — смотри там… — Она снова улыбнулась своей вымученной улыбкой.
Ронда раскладывала салат. Она подняла голову и безучастно посмотрела на него. Знает, что ли?
— Прости. Я позвоню, — шепнул он, чмокнув ее в щеку, и пошел к выходу. Она кивнула, но ее губы были плотно сжаты, выражая отчуждение. Плохо.
— Чао, — пробурчал Барри, набив рот заливным. Брайен поднял руку, прощаясь. Все выглядело естественно: он был вне подозрений до следующего раза.
Брайен вышел и закрыл за собой дверь.
Никого. На лестничной площадке многоэтажного дома было тихо, но у двери лифта он услышал, как напряженно гудят за ней тросы. Кто-то поднимался наверх. Брайен не знал, когда вновь подступит ЭТО, но заранее не хотел выставлять себя на посмешище. Он проскочил мимо лифта к лестнице.
Едва дойдя до двери в конце коридора, он почувствовал, что начинается. Он толкнул дверь и вышел на лестницу. Спускаясь, Брайен ощутил, как снизу поднимается холодящий и удушливый запах бетона. Дверь за ним громко хлопнула, и он зажал уши руками. Так стоял он на лестнице до тех пор, пока звук не затих в глубине многоэтажного дома.
Брайен стал осторожно спускаться вниз. Еще четыре пролета. Он слышал бормотанье в дальних квартирах. Из-под дверей выползали запахи пищи; он никогда бы не смог различить эти запахи, если бы был самим собой, только самим собой.
Он побежал вниз, перепрыгивая через две-три ступеньки. Он не успел схватиться за перила в конце пролета и ударился о стену. Однако ему не было больно. Он чувствовал себя более сильным, чем обычно, и хотя острота восприятия доставляла неудобство до боли в глазах, очертания предметов стали более отчетливыми, резкими, а сами предметы казались более яркими.