Дианта грациозно вплыла внутрь, ее маленькое костлявое тельце было подчеркнуто облегающей яркой одеждой. Мистер Каталиадес в своем обычном черном костюме топал по ступенькам сразу вслед за ней, несмотря на свое грузное телосложение, двигался он быстро.
Последним зашел в дом Барри Колокольчик, ранее известный как Барри Горовиц.
Барри был намного моложе меня – первый встреченный мною телепат. Мистер Каталиадес был его прапрадедушкой, хотя не думаю, что Барри об этом знал.
Как и с Амелией, с Барри мы тоже рассталась не на хорошей ноте. Но вместе мы прошли через великое испытание, и это породило между нами связь, которую ничто не сломает, особенно учитывая, что мы разделяем одинаковые способности.
Последнее, что я слышала, он работает на Стэна, Короля Техаса... хотя с тех пор, как Стэн покалечился при взрыве в Роудс, думаю, Барри скорее работает на заместителя Стэна, Джозефа Веласкеса.
С нашей последней встречи в отеле Роудс, он повзрослел и созрел физически. И совсем растерял свою милую неуклюжесть. Теперь он выглядел больше... чувственно и небрежно. Я всучила ему полотенце вытереть лицо, что он бодро сделал.
– Как ты? – спросила я его мысленно.
– Длинная история, – ответил он. – Позже.
Мы с Амелией довольно неуклюже обнялись, что неизбежно напомнило о нашей ссоре в последнюю встречу, из-за того, что она упорно влезала в мою личную жизнь. Она поправилась.
– Ладненько, – начала она. – Послушай, я должна высказаться. Я говорила это прежде, но хочу повторить. Я сожалею. Будучи такой хорошей ведьмой, я слишком переоценила свои возможности, решив управлять твоей жизнью, и осознаю, что превысила меру допустимого. Это больше не повториться. Я везде пыталась починить то, что сломано. В свое время я пыталась наладить отношения со своим отцом, хотя как оказалось, он был совсем не таким, каким я его себе представляла, и теперь я учусь контролировать свои побуждения.
Я внимательно посмотрела на нее, её мысли немного путались, и я не стала их читать. Амелия всегда была для меня как открытая книга, такой она и осталась.
От неё исходили волны искренности и страха, она боялась, что я не приму её извинение. (Тем не менее, она все еще думала, что хорошо себя оправдала). И больше никаких лишних вибраций.
– Мы начнем все заново, – сказала я, и мы улыбнулись друг другу. – Боб, как твои дела? – Я повернулась к её спутнику. Боб не был крупным мужчиной. Если бы мне пришлось выбирать для него два прилагательных, это были бы “тусклый” и “тормозной.”
