Это была не змея.
Это был червь.
Огромный, почти желеобразный червь. Он был толще пивной банки, и казалось, продолжал распухать. Извивался у нее в руках как пожарный шланг под высоким давлением. Он выскальзывал у нее из пальцев, и она не могла ничего с ним поделать. Это было все равно, что держать резиновую трубу, смазанную свиным салом. Он двигался. Корчился. Извивался, вращаясь по спирали.
А потом выскользнул.
Всем своим мерзким весом упал Кэтлин на колени и тут же атаковал. Она подумала, что червь будет целиться ей в лицо, глаза или шею. Но этого не случилось. То, что он сделал, было гораздо ужаснее — он метнулся ей между ног как огромный, вялый член, потом вскинул голову, юркнул под кофту, раздирая щетиной пупок. Его раздувшееся туловище скользнуло между ее грудей, как иногда делал ее муж.
Эффект был отвратительным.
Ее груди были тяжелыми от молока, и червь, казалось, знал это.
Она закричала и упала задом в черную жижу. Она дергала и тянула червя, но тот скручивался у нее в руках, истекая густой, пенящейся слизью. Она не могла ни удержать его, ни оторвать от себя. Черв раскрыл рот, разорвав лифчик, и обвил собой ее левую грудь. Она закричала. Из пасти веяло холодом. Она чувствовала, как его зубы царапают ее как иголки. Она принялась колотить червя, оставляя на туловище глубокие рубцы от ногтей, но тот вонзил в нее свои зубы.
Кэтлин издала дикий, пронзительный вопль.
Зубы червя проникли ей в грудь, пронзив молочные железы, из пробитых каналов хлынула кровь и теплое молоко. Она сопротивлялась все сильнее, но зубы держали крепко. Рот сжался до сморщенного отверстия и присосался к ее соску. Она чувствовала, как все туловище червя пульсирует, осушая ее. Боль была невероятная. Это было все равно, что подключиться к доильному аппарату. Но настоящая боль пришла потом, когда червь своим мощным, энергичным сосанием оторвал ей сосок.
В тот момент, когда его зубы потеряли захват, Кэтлин рывком выдернула его из-под кофты, и швырнула через всю комнату. Она сложилась пополам под сокрушительными волнами невероятной боли. Кофта была сырой от крови.
Но червь не собирался бросать начатое.
Он двинулся на нее, чтобы прикончить.
Скользнул через грязь и прыгнул на нее. Она поймала его извивающееся туловище обеими окровавленными руками. Сжала, пытаясь разорвать, но оно было жидким и эластичным. Потом с безумным криком поднесла его ко рту и, вцепившись зубами, рассекла оболочку. Под напором ее рук и зубов червь треснул. Она раскусила его пополам, рот наполнился хлынувшей, булькающей слизью.
