).
Письма адресуйте покуда в Тифлис, Павлу Алекс. Бестужеву, артиллерии поручику. В канцелярии начальника артиллерии. Он или доставит их мне или сохранит до моего приезда.
Здоровье мое плохо.
Насчет Ахалцыха скажу одно: я буду там прилежнее, и конечно Телеграф мне скажет за то спасибо. Кстати (или бишь не кстати) о моей статье: попытайте перевести на французский язык мнение о романтизме без исключений и без имени, и пошлите в журнал французский, в Петербурге издаваемый. В близости государя цензура гораздо умнее, и не вычеркнет, я думаю, евангельских истин.
Смирдин платит мне 5 тысяч в год за 12 листов. Таиса Максимовна очень благодарит супругу вашу за вкус ее убора, а я зато, что вы меня, своего должника, так скоро и мило удовлетворяете. Чувствую это. Братца Николая обнимаю. Ваш
Александр.
21 февр. 1834.
(Вот окончание еще одного потерянного письма. Оно, несомненно, относится к началу 1834 года, потому что на одной странице сохранившегося листка его означены поправки к разбору Клятвы при Гробе Господнем, а на другой странице следующее:
…внимательны, чтоб я как-нибудь не высвободил руки из пеленок. Назло однако ж им, я пью редко рюмку водки перед обедом и едва ли стакан вина в день, а про поведение мое могут узнать они из кондуитов, в которых самая враждебная мне рука не могла, со всем желанием и возможностью вредить, набрызнуть ни одного пятнушка. Досадно, право, что я, в слове которого еще не сомневался никто, кто лично знает меня, должен оправдываться!.. Но я далек, но я изгнанник, а люди так охотно верят злому! Кого здесь нет, тот вечно виноват, а кто здесь, тот еще виноватее. Но смешны мне люди.
Обнимите за меня брата Николая.
Valet. Ваш Александр.
(При посылке статьи брата его Павла Александровича, которая уже не могла быть напечатана в М. Телеграфе, прекращенном в начале апреля 1834 г.)
К. А.
