Вместо этого он поймал ее взгляд и лишний раз убедился, что желание испытать целительную силу поцелуев было взаимным. Не из-за ее слов и не из-за царапины, которую он почти не чувствовал, а потому, что он — это он, а она — это она. Когда они оказывались рядом, притяжение возникало само собой.
Сегодня ее глаза сияли в предвкушении тяжелой работы по спасению дома. Трой понимал и разделял ее волнение, энтузиазм и решимость перебороть стихийное бедствие — пусть даже с помощью набора розовых инструментов.
— Хотела бы я знать, о чем ты думаешь сейчас, — сказала она, когда провожала его к двери через залитую водой комнату, которая обещала нешуточную уборку.
Трой через силу заставлял себя двигаться к выходу.
— Думаю о твоей любви к девчачьему розовому цвету: собачий костюм, лак на ногтях, инструменты. Твои причуды мне… нравятся.
— Ох, — смутилась Стейси, не зная, как воспринимать его слова. Она замешкалась на секунду, потом весело засмеялась и махнула в сторону двери: — Знаю, что ехать тебе недалеко, но обещай, что будешь осторожен. Дождь и не думает прекращаться.
Трой был тронут ее неподдельной заботой. С ним происходило что-то непонятное. Стейси вытаскивала из глубины его души нежность, которой, если верить матери, там не было и быть не могло.
Он был достаточно равнодушен к отцу, так же как отец был равнодушен к нему, и не поддавался на попытки матери переложить на него хотя бы часть груза ее душевных невзгод. Психологическая несовместимость родителей, их зацикленность на своих проблемах и отсутствие интереса к сыну привела к тому, что Трой загнал эмоциональные реакции поглубже и научился воспринимать все происходящее холодно, спокойно, отстраненно, хотя мать утверждала, что он черств от природы. Необходимость выживать в жестких условиях армии только укрепила внутренние защитные механизмы. Теперь Трой задавал себе вопрос, не потерял ли он вообще способность чувствовать, не отмерли ли за ненадобностью подавленные когда-то эмоции. Впрочем, это не имело значения. Он оставался таким, каким был, сколько себя помнил.
Второй вопрос заключался в том, насколько он с собой честен, отвечая на первый.
— Все будет в порядке, — успокоил он Стейси и попросил придержать пуделя, который несмотря на непогоду рвался за ним наружу.
Стыдно признаться, но Трой начал испытывать симпатию к приблудному псу. Упорство и независимый нрав маленькой собаки вызывали восхищение.
Но он не мог позволить себе топтаться на ее пороге и размышлять о собаках. Пора было убираться от греха подальше, потому что даже мысли о собаках не заглушали соблазн сию минуту обнять Стейси и заняться с ней любовью.
