Трой не хотел ее обидеть. Серьезные отношения для него неприемлемы, а значит, Стейси неизбежно пострадает. Нужно прекратить это безумие прямо сейчас, до того, как они зайдут слишком далеко.
Железная внутренняя дисциплина не раз спасала жизнь Трою и солдатам его подразделения. Но в этой ситуации от нее было мало пользы. Понимая, что должен остановиться, Трой продолжал крепче обнимать Стейси, снова и снова пробуя на вкус ее губы, наслаждаясь всеми оттенками поцелуя. Она будила в нем незнакомое, странное чувство, которого он не понимал, но хотел запомнить и сохранить, как драгоценный дар. Пробивающиеся в душе ростки каких-то новых эмоций в равной степени интриговали и смущали Троя.
С Линдой все было иначе. Он любил ее в меру своих — можно сказать, ограниченных — возможностей, она отвечала ему взаимностью в той же мере. Их отношения были поверхностными и стерильными. Да и что толку требовать душевной близости от того, кто на нее все равно не способен? В этом Троя долгие годы убеждала и в конце концов убедила мать, которую возмущало равнодушие сына к ее стрессу и разочарованию от неудавшейся семейной жизни. Она, вероятно, по-прежнему была всем недовольна, колеся с отцом по Австралии среди серой армии стариков, претворяющих в жизнь «мечту пенсионеров». Но об этом Трой думать не хотел.
Вместо этого он думал, что не может предложить Стейси даже той малости, что давал Линде. Та, по крайней мере, встречалась со здоровым мужчиной, который многого добился и знал себе цену. Трою казалось, что, уволившись из армии, он лишился индивидуальности, потому что только там присущая ему жесткость расценивалась как его главное достоинство.
Значило ли это, что он переживает кризис самоидентификации? Это могло бы объяснить, почему его так непреодолимо тянет к Стейси…
— Что мы делаем, Трой? — услышал он ее шепот у самых губ.
Хороший вопрос. Его пальцы перебирали шелковистые пряди ее волос.
— Уступаем минутному соблазну, чего не стоило бы делать, — ответил он, стараясь придать голосу убедительность.
Надо дать им обоим возможность отступить без ущерба для гордости, сделать вид, что все это — забавное недоразумение. Трой был почти уверен, что Стейси, как и он, не хочет ничего усложнять.
Голос прозвучал неестественно низко, глухо. Мужчина опустил руки, напоследок скользнув ладонями по мягким округлостям ее тела. Стейси тоже отстранилась, убрав пальцы с его груди. Медленно. Неохотно.
— Прости меня, Стейси. — Трой не чувствовал внутренней потребности извиняться за поцелуй, но подумал, что это надо сделать.
