Кстати, о подвале. Я не знаток истории виноделия, но мне кажется, что похожих подвалов по всей Европе наберется от силы десятка полтора, и вряд ли они расположены через стенку друг от друга. Где, в таком случае, берут вино другие соискатели? В том же подвале? Не исключено: несколько дверей ведут в одно и то же место, замаскировать их нетрудно. Но ведь соискатели могут там встретиться!
На секунду я представил себе чью-то фигуру, мелькнувшую среди винных стеллажей, и содрогнулся. Хорошо, что этого не случилось. Я заорал бы так, что полопались бы бутылки, как в фильме про бегущую Лолу. Потом быстренько нашел бы выход, запер дверь на швабру, и моим экзаменаторам пришлось бы есть свой обед без вина.
Кроме того, соискатели могли бы обменяться подсказками, я узнал бы, что такое террин. Поделиться версиями о том, где мы и что происходит. Или даже сбегать друг к другу в гости. Приходит комиссия, а пьяные соискатели сидят в подвале и хором поют песни. Террины пригорели, сыры не тронуты, зато в вине серьезная убыль.
Нет, такая небрежность со стороны устроителей невозможна.
Надо расслабиться и подождать, скоро все прояснится. Заодно проверить готовность блюд. Внести последние штрихи в картину. В частности, перемешать салат. От радости, что сырная роза сложилась, я совсем забыл, что салат не перемешан.
Но это минутное дело. Я вливаю соус и осторожно встряхиваю миску. Цвет листьев изумительный. Темно-изумрудный, отчего листья выглядят слегка ненастоящими. Я ставлю готовый салат обратно. Он меня не подведет.
Мусс тоже в порядке.
Террин поживает прекрасно и остывать даже не думал. Толстостенная миска держит тепло не хуже титановой кастрюли. Я приподнимаю крышку. Аромат сациви мгновенно распространяется по кухне. Я сглатываю слюну. Нет худа без добра. За эти лишние полчаса мясо успело впитать запах специй и чеснока. Чеснок, кстати, ведет себя правильно – практически растворился в симфонии благоухания и утратил самостоятельную партию, но без него не было бы этого чудного звучания. Кладу крышку на место.
Последний взгляд – на сыры.
Теперь я вижу в моей розе несколько существенных изъянов, но трогать ее не решаюсь. Как в спешке вышла такая затейливая конструкция – ума не приложу. Как бы не навернулась, ее ведь придется подавать на стол.
Подавать на стол?
А придется ли мне подавать на стол? Может быть, неявка гостей – это и есть оценка моих скромных кулинарных усилий? Может быть, за мной все-таки наблюдали и сделали необходимые выводы? Изумились моему террину, гомерически посмеялись над геометрической розочкой, вздрогнули, когда я пытался вилкой открыть крышку салатной центрифуги. И выставили два балла. Где-то в другом месте сейчас идут дегустации, и другие соискатели, красные от волнения, подают свои террины и свои сыры, и ненастоящая француженка всем улыбается, а Маэстро вдумчиво пробует еду и многозначительно кивает.
