* * *
Итоги положения дел в Анатолии после битвы при Амнейоне подвел Аппиан: «Таково было первое сражение в войне с Митридатом; римские военачальники были испуганы, так как приступили к столь значительной войне необдуманно и опрометчиво, и не получив полномочий от римского сената». То, что римские полководцы были действительно перепуганы, дорогого стоит, не каждому в истории было дано внушить им чувство страха. И дело даже не в том, что они ввязались в войну без сенатских полномочий, а в том, что они своими глазами увидели, какую грозную силу разбудили. Как уже отмечалось, для войны против Митридата союзники сосредоточили три ударные группировки, и теперь самая мощная из них была уничтожена. И хотя после победы понтийский царь остановил свою главную армию на границе с Вифинией, его полководцы продолжили наступление. И на этот раз их жертвой стал тот, кого по праву считали главным поджигателем войны — Маний Аквилий. Именно в расположение его войск удрал Никомед, но, увидев, что ситуация продолжает стремительно ухудшаться, рванул еще дальше и скрылся у Луция Кассия. А что касается самого Аквилия, то, имея в своем распоряжении 40 000 пехоты и 4000 всадников, он стоял лагерем на границе Понта и Вифинии, однако, узнав о приближении войск Митридата, решил покинуть это место и отступить. Судя по всему, его войска были застигнуты врасплох у местечка Пахия, под вечер, где они расположились в лагере, отдыхая после трудного марша, поскольку стремились уйти от преследовавших их понтийских войск, которыми командовали Неоптолем, один из героев битвы при Амнейоне, и другой стратег, Метрофан. Вынужденный принять битву в явно не выгодных для него условиях, Аквилий был разгромлен на голову, потеряв 10 000 воинов убитыми и около 300 пленными. Его лагерь был захвачен, а сам римлянин спасся бегством в долину реки Сангарий и оттуда добрался до Пергама, где и затаился как мышь. А что касается самого Митридата, то он по-прежнему находился с войском на границе Понта и Вифинии, занимаясь тем, что наращивал свой политический капитал. Когда его сарматские всадники разгромили кавалерийский отряд Никомеда, то пленных он снова отпустил, снабдив их по традиции деньгами. Точно так же он поступил и с теми, кого привели к нему после битвы при Пахии, — от подобных действий его популярность возросла в Малой Азии необычайно.
Что и не замедлило сказаться на дальнейшем ходе кампании. Люди, которых сгоняли под свои знамена Никомед и проконсул Кассий, просто-напросто отказывались воевать против Царя-Освободителя, Нового Диониса. Укрепившись во Фригии, в местечке Леонтокефалея, они начали проводить тотальную мобилизацию среди населения, вооружая ремесленников, земледельцев и прочих людей, не знакомых с военным делом. Но фригийцы не горели желанием защищать своих угнетателей — римлян, в спешно набранном войске царили абсолютно другие настроения, и когда они дошли до командования, то все посыпалось. Кассий с верными людьми ушел в Апамею, Никомед сбежал в Пергам, а в спешке набранное войско просто разбежалось. Римское владычество в Анатолии рухнуло.
