Любому непредвзятому человеку ясна суть политической демагогии М. Фридберга, тщетно старающегося прикрыть фиговым листком словесной эквилибристики постыдную ситуацию с изданием советской художественной литературы в США.
Патетическое заявление о том, что «нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах», есть пустая фраза, не более того. Цифры говорят, что на каждое изданное в СССР произведение американского писателя в США «подвергаются запрету» тринадцать советских.
И совсем уж нелепым выглядит утверждение М. Фридберга о том, что основная масса произведений советской литературы не издается в Соединенных Штатах якобы потому, что американские читатели находят «санкционированные» якобы сверху художественные произведения советских писателей «назидательными, ханжескими и, как это ни парадоксально, в общем, старомодными»[140].
Любопытно, каким же это сверхсекретным способом рядовые американские читатели априорно определяют художественную ценность «основной массы произведений советской литературы»? Ведь среди «американских читателей» лишь считанные единицы владеют русским языком, а «основная масса произведений советской литературы», как это признает и сам Фридберг, в США не переводится и не издается!
Пожалуй, напрасно М. Фридберг уподобляет американских читателей той знаменитой гоголевской Хивре (или Хавронье Никифоровне, как вежливо именовал ее дружок сердца попович Афанасий Иванович), которая, распаляясь, вопила на честного парубка в белой свитке: «Я не видела твоей матери, но знаю, что дрянь! И отец дрянь! И тетка дрянь!»[141]
М. Фридберг в этом своем так называемом «Докладе» назидательно поясняет: «Обычно они (американцы. — А. Б.) знакомятся с советской литературой, обращаясь к одной из многих антологий русской прозы различных периодов. Эти антологии всегда можно найти на полках американских книжных магазинов». Советолог уточняет, что между 1975 и 1979 годами американские книжные магазины продавали «по меньшей мере двадцать антологий русского рассказа».
О качестве подобных «антологий» мы выше приводили уничтожающее свидетельство советолога Присциллы Мейер. Советский писатель Юрий Нагибин, побывавший не так давно в США, имел возможность убедиться воочию, какого рода «антологии» предлагают американские издатели своим читателям. Юрий Нагибин пишет: «То, что мне показывали на кафедрах под видом «курса советской литературы», вызывало порой глубокое недоумение. Однажды, не выдержав, я прямо сказал: «По-моему, это курс не советской, а антисоветской литературы». Старый профессор-славист посмотрел на меня с видом крайнего изумления, огорчения и растерянности: «А что бы вы посоветовали?» Я стал называть авторов, он старательно записывал, но свет узнавания не вспыхивал в его темных опечаленных глазах. Он не был злоумышленником, лишь жертвой крайней и труднообъяснимой неосведомленности»
