– Вижу, не признал. Одежка новая, непривычная глазу, оттого и сомнения. А что делать? Я ведь князь булгарский и одеваться должен по-княжески.
– С одежкой басурманской корней-то родимых не утратил? – усмехнулся Ярослав, разглядывая чудесное превращение Романа Федоровича. – Что эмир? В столице? А ханский наместник?
– Живы-здоровы. О тебе, великий князь, упреждены. Когда примут посольство, не ведаю, но в прежние времена неделю-две приходилось послам ожидать.
– Где же нам расположиться?
– Допреж посольства во дворце Надира располагались, да теперь дворец пришел в запустение. Потому, великий князь, приглашаю тебя в свой дом. За каменными стенами оно как-то спокойнее. А двор у меня большой, место сыщется и для телег, и для лошадей, и для твоей дружины. А коли места недостанет, так сосед со мной в дружбе, сыщется место и у него.
Ближе к вечеру от ханского наместника пришли оценщики. Князь Ярослав распорядился показать им все дары, ничего не скрывая. До глубокой ночи оценщики пересчитывали и записывали в книгу привезенное, довольно покачивая головами и изумленно цокая языками. Роман Федорович, оглядев возы, тоже немало удивился: откуда столько взялось серебра, когда всего полгода назад князь с трудом набрал подарков, уместившихся на руках двадцати воинов. Подивился посольский боярин, но ничего не сказал князю.
Когда утром оценщики доложили наместнику Бату-хана о количестве привезенного добра русским князем, он был поражен не менее посольского боярина. Уже через час после доклада во дворе Романа Федоровича появился ханский вельможа с приглашением князю Ярославу явиться во дворец булгарских царей вечером. Когда эту весть принесли князю, тот обрадовался и не без гордости сказал:
– Ты говорил, неделю-две ожидать придется. Ан нет! Имя мое везде двери откроет.
Роман Федорович, не скрывая горестной усмешки, заметил:
– Не имя, а серебро, что покоится на телегах, дорогу во дворец торит. Будь осторожен, князь. Татары алчны. Им сколько ни дай, всегда будет мало!
– Даю столько, сколько сам решил, и мне никто не указ!
– Я это к тому говорю, что в следующий раз Кутлу-Буг большего истребует…
– Там видно будет, – отмахнулся от Романа Федоровича князь.
После трапезы князь и посольский боярин уединились в одной из горниц.
– Рассказывай, что здесь и как?.. И сам садись. Разговор будет долгим, – усаживаясь в резное кресло, покрытое пестрым арабским ковром, благодушно разрешил князь.
Роман Федорович, расположившись напротив, повел обстоятельную речь:
