– Наговоримся еще, – устало проронил Роман Федорович. – Время будет. Я у тебя до ледохода погощу. Что касаемо дружины, то моя сотня городчан не объест: с припасом идем, а коли не хватит, так куплю, серебро есть.
Лед на Волге пошел двадцать восьмого апреля в ночь. Треск стоял, аж в окнах терема слюда дребезжала.
Роман Федорович, хотя и не раз наблюдал ледоход, не вытерпел и в сопровождении сотника Семена поднялся в сторожевую башенку. Река перед ним была во всей красе. Льдины казались черными. Только иногда, блеснув боком вставшей на дыбы ледяной махины, отсвечивали тусклым лунным светом.
– Дней через десять вода очистится, и можно будет продолжить путь, – со вздохом произнес Роман Федорович. Посольство к Гази Бараджу было ему не по душе. Идти с пустыми руками туда, где подношение подарков – часть ритуала, равносильно оскорблению, и все это посольство может закончиться для посольского боярина лишением головы.
– Струги видел? – не поворачивая головы, спросил Роман Федорович сотника.
– Лодии неплохи, – отозвался Семен. – Проконопачены, просмолены, паруса крепкие, но… малы суденышки.
– Это неважно. Стольный град булгар стоит в устье Камы. Так что водой до самого места дойдем. Другое меня тревожит: как Гази примет посольство?
– Как примет? Хорошо. Вона князь Ярослав Всеволодович встречался с ним, и ништо…
– Когда? – удивленно воскликнул Роман.
Поняв, что проговорился, сотник нехотя ответил:
– Так это… ну, когда мы из Киева шли. Шли, значит-то… и попали в засаду. Думали, что пришел конец нам. Ан нет. Токмо князя Ярослава увели, а ночью он вернулся. Поговаривали, что встречался с Гази Бараджем. О чем говорили, никто не знает, но до самого Володимира с нами шли булгарские уланы. Вроде как охраняли нас от татар.
– Вон оно что, – удивленно протянул посольский боярин, – а почему раньше не сказался?
– Не смел. Князь смертью грозил, если кто языком трепать начнет. И ты уж, Роман Федорович, меня не выдай.
– Не тревожься. Ты этим рассказом такой груз с души снял… Я-то думал, что назад для нас нет пути, а ноне вижу – поживем еще. Ты, Семен, вот что: иди-ка почивать. Я тут еще малость постою, на реку полюбуюсь да подумаю о насущном.
Оставшись в одиночестве, Роман Федорович не без удивления и удовольствия взирал на ледоход, но тревожные мысли вернули его на несколько часов к разговору с Андреем.
– Как ты не поймешь, – давил голосом Роман Федорович, – в одиночку с татарами не справиться. Даже если у тебя было бы не три сотни молодцов, а три тысячи. Татар что мошкары… Не передавить.
