Молоденькие журналистки попросили у Антона автограф, другие уже брали комментарии у других членов жюри и балетмейстера.
— Нет, ты видела? — по дороге домой Ксюша еле сдерживала слезы. — Это что — кастинг на роль бабы- яги?
Инга понимающе покачала головой.
— А ты уверена, что этот Антон — голубой? — перевела разговор на другую тему, отчасти, чтобы отвлечь сестру, да и вообще со вторника все мысли сводились к трагедии в гостинице.
— Конечно! — почему-то обиделась Ксюша.
Вечером позвонил Макс. Инга вот уже полчаса сидела перед монитором, выстраивала звенья цепи — от вечера в «Октябре» до сегодняшнего кастинга.
Инга вздохнула, остановила запись на диктофоне.
— Что делаешь?
— Ищу убийцу.
Макс тоже вздохнул.
— А может, ну его, убийцу, поедем, покатаемся по городу.
Звучит, конечно, заманчиво. Даже очень. Но с другой стороны, чем раньше разделаться со всей этой историей, тем скорее можно будет снова наслаждаться маленькими радостями. По крайней мере, до того, как опять не произойдет что-то экстраординарное.
— Нет, прости, не могу. Надо еще об одном кастинге написать.
— Ну ладно, надеюсь, к завтрашнему вечеру убийца будет найден.
Если бы…
Макс, как всегда, резко выключил мобильник.
Еще раз вздохнув, Инга нажала кнопку на диктофоне.
«Что-то не то с этой змеей, — продолжал голос вдовы Аникшина. — Я не знаю, что это за человек — его школьный друг, и как ему перешел дорогу Сережа, но он часто называл друзьями своих врагов».
Инга остановила запись, набрала слова Аникшина.
В горле пересохло, но хочется не воды, а курить. Особенно мучительно хочется, когда вот так, как сейчас, часами сидишь над какой-нибудь безумной головоломкой. А может, и правда, плюнуть на все, позвонить Максу? И все-таки, как хочется курить…
Инга встала, прошла на кухню. Поставила чайник, не потому что хотела чаю — просто, чтобы отвлечься, посмотреть потом на все, что выудила из блокнота, диктофонных записей и из памяти свежим взглядом.
Вернулась к компьютеру.
Странная вырисовывается картина.
Чурилов говорит, что Аникшина убил Меркулов. Убил весьма необычным образом — энергетическим ударом. Версия, конечно, из области мистики. Но, если смотреть глазами посвященного, не лишена логики. Вот он и отвлекающий фактор — Шевердин в своем салатном пиджаке. Пожалуйста — наноси — не хочу удар за ударом. И Адонис ведет себя как-то странно. Что или кого он искал?
«Поймайте змею». Нет, это явно, не просто бред умирающего. Что-то заложено в этой фразе. И вероятнее всего, разгадка где-то на поверхности. Не станет же человек в предсмертной агонии загадывать шарады. С первым словом все понятно… Аникшин просил кого-то поймать. Кого-то, кто виновен в его смерти. Но вот кто или что эта таинственная «змея»? Проще всего, конечно, предположить, что это та самая гремучая змея, которая ужалила его. Но тогда меньше всего логики (если можно вообще искать какую-то логику в сказанном в агонии) в том, что Аникшин просит поймать рептилию. Скорее всего, «змея» — непринужденное обращение к кому-то. Но к кому?
