Обе по очереди поцеловали Эдика в губы. Девушки, стоявшие рядом с ним, одна из которых дразнила Малыша, никак не реагировали на это. Видимо, привыкли.
Зал достаточно просторный для того, чтобы в нем могли вместиться все неформалы города, и достаточно мал для того, чтобы все могли видеть друг друга. Ни Марины, ни Ани в нем не было.
Инга сосредоточенно обдумывала, что ей делать дальше. Можно подойти к кому-нибудь, спросить: «Не знаешь, как найти Марину? Такая, с афрокосичками. И Аню, ее подругу».
Например, у той девушки в вечернем платье. Нет, девушка в платье, скорее всего, не знает. Вот у сатанисток можно поинтересоваться. У Марины в глазах тоже есть что-то такое, омертвевшее. Но вряд ли она зашла так далеко, хотя, может быть, и ввязалась в какую-нибудь секту. Вот только вряд ли они станут разговаривать. Вот уже пять минут молчат и портят своим мрачным видом настроение девушкам, испортившим настроение Малышу.
Кого же еще спросить? Может быть, Эрика? Такие, как он, обычно знают всех неформалок города. Но Эрику не семнадцать, что-то заподозрит, удивится: «Почему не знаешь погонялы?»
Из-за сцены, откуда-то из-за ударных вынырнул Малыш. Инга подошла к краю сцены:
— Тебя, кажется, Малыш зовут?
— Зовут меня Антон, но можно и Малыш, — покосился на Ингу мальчик с голубым доверчивым и в то же время нервным взглядом.
— Ты не можешь мне помочь?.. Я ищу двух девушек — Марина и Аня. Они часто вместе ходят.
— Снайк и Ванга? — по видимому, Малыш догадался, о ком идет речь.
— Не знаю, — призналась Инга. — Наверное, они. Они бывают здесь?
— Весной были, — пожал плечами Малыш.
Так, значит стоит еще подождать.
— Что, Малыш, опять девушки пристают? — с насмешливым сочувствием потрепал мальчика по голове парень лет восемнадцати-девятнадцати, очень похожий на Курта Кобейна. Раньше такие Инге очень нравились. Но на этот раз заинтересованная улыбка красавчика хоть и польстила, но восторга не вызвала. — Вот бы ко мне так!
Инга улыбнулась в ответ, но только для того, чтобы дать понять, что оценила шутку.
Смешно, конечно, но права та девушка, куда только смотрят родители Малыша? И как билетерша его пропустила? Годик — другой — и мальчик со светлыми глазами — закоренелый наркоман.
Многие были уже под кайфом. Это Инга тоже определяла безошибочно, хотя сама, несмотря на настойчивые уговоры Ларса, а может быть как раз благодаря им, не пробовала наркотики.
К микрофону подошел вынырнувший откуда-то из-за бардовых кулис (странное дело — настоящей сцены нет (или была когда-то?), а кулисы есть), молодой человек в клетчатом сером пиджаке, брюках в синюю полоску и галстуке неопределенного оттенка, близкого к цвету хаки, завязанному прямо на голой шее. Вместо рубашки — видавшая виды, некогда, вероятно, белая майка.
