— Позавчера. С Кристиной.
— Ну так посмотришь еще раз.
— Да. Как я иду? Ой, мое платье. Я почему-то все время на него наступаю. Ха-ха!
— Ничего. Иди ко мне, моя Ева.
Вячеслав на руках внес Ангелину в ультрамариновый шатер и, опустив ее на диван, покрыл быстрыми жаркими поцелуями. Длинное белое платье упало на пол.
— Нет!
Вячеслав зажал рот девушки страстным поцелуем.
………………………………………………………………………………………………….
На следующий день Вячеслав надел на шею Ангелине ожерелье из черного фианита, которое предназначалось для Дамы под Вуалью.
* * *
Марк повесил рядом с дверью только что оконченную картину и отступил на несколько шагов назад полюбоваться своим творением.
— Твое? — в комнату вошел Никита.
— Нравится?
— Необычные цветы.
— Что-то давно ничего не слышно об Андрее.
— Скоро услышишь. По крайней мере, он в этом уверен. Ну ты же знаешь этого непризнанного гения. Засел дома на целую неделю. Никуда не выходит. На звонки не отвечает. Дописывает свою пьесу.
На лестнице послышались быстрые шаги, и на пороге комнаты Марка появился Андрей в темно-сером костюме, вишневом галстуке в голубых разводах, с бордовой папкой в руках.
— А вот и наш гений. Легок на помине, — усмехнулся Никита. — Закончил пьесу?
— Да.
— Он все-таки погиб? — Марк оторвался от картины.
— Да, погиб, — Андрей остановился посередине комнаты. — Твой шедевр?
Марк кивнул.
Андрей сморщил нос:
— Странные какие-то змеи. Признаться, не люблю я этих тварей.
— Змеи? — удивился Марк. — Это цветы.
— Цветы? — удивился Андрей и подошел поближе к картине, пристально всматриваясь в полотно. — И правда, цветы!.. А теперь опять змеи! «Цветы и змеи». Гениально!
Марк пожал плечами:
— Там нет никаких змей. Почитай нам своего «Крылатого мальчика».
— В другой раз, Марк, ладно?.. Извини. — Андрей странно смутился. — Я, собственно говоря, к твоему отцу.
— К моему отцу? Да, он сегодня дома.
— Я знаю. Извини, Ангел, я спешу. Потом сам все узнаешь… Из газет, — и Андрей направился в кабинет Вячеслава.
Марк задумчиво подошел к окну:
— Придется читать газеты. Звездная болезнь лечится?
— Не бери в голову, Марк. Каждый живет так, как считает нужным, — рассудил Никита. — Никто тебе ничем не обязан, но и ты тоже — ничем, никому…
…………………………………………………………………………………………………..
Марк осторожно заглянул через плечо отца. Бордовая папка. Почерк Андрея. Неровные буквы плясали на листе, складываясь в слова.
«Марк: Отец… Как странно называть тебя отцом… Но я имею на это право, потому что ты мой отец, отец, отец! Взгляни на меня! Я ведь человек! Пусть не такой, как все, но человек! И я не могу больше так! У меня ведь тоже есть сердце. Оно хочет любви и свободы. Но для тебя я лишь гвоздь программы, диковинный уродец, который приносит прибыль! Ты никогда не назовешь меня сыном. А когда я был маленьким, я мечтал, что однажды купол цирка лопнет, и я улечу далеко- далеко отсюда… Туда, где нет зла. Туда, где живут крылатые люди…»
