Вечером я лег в постель и не помолился нарочно. Решил до утра помереть.
Долго я не мог уснуть, все представлял себе, как меня найдут утром мертвым. Отец не пойдет на работу, и мама тоже. Все будут плакать надо мной, и всем будет жалко меня. Зря, мол, не купили ему эти ботинки. Но будет уже поздно, потому что я умру, вот и все.
Я лежал и не засыпал, потому что уже плакал сам над собой. Но молиться все-таки не стал.
Потом я уснул — на вечные времена.
А когда утром проснулся, то очень удивился, что я вовсе не мертвый, а совсем даже живой.
Так я понял, что с этой молитвой дело обстоит совсем не так, а по-другому. С того времени я и не хочу молиться. Знаю — не помогает.
Но бабку я и теперь люблю.
Когда мы с Мишей шли со сбора звёздочек, мы разговаривали о проблемах воспитания, потому что это нас очень волнует. Мы ведь руководители звездочек и хотим своих малышей по-настоящему воспитывать, как и подобает хорошим пионерам.
— Знаешь что, — сказал Миша, когда мы возвращались с собрания, — мне что-то не правится, что нас эти первоклашки как следует не слушаются. Ты посмотри: мы с ними разговариваем, а они шумят, кричат. Им ведь положено силен, тихо. У меня эти проблемы воспитания просто не выходят из головы.
У меня они тоже не выходили из головы, и поэтому я сказал:
— Самая большая беда в том, что им всего только по шесть лет. Будь им хотя бы по двенадцать, не беда, что они не слушались бы. Зато они умели бы бегать.
Это была сущая правда, и Миша ее признал. На самом деле, если б они умели как следует бегать, можно было бы с ними во что-нибудь и поиграть.
Но потом сказал:
— Ничего не поделаешь! Придется с ними помучиться. Иначе стыд и позор перед всем отрядом.
Я сказал:
— Скорее всего, такие малыши больше слушаются отца с матерью, чем вожатого.
Мы еще долго раздумывали о проблемах воспитания и потом в четверг снова пошли к своим звездочкам. Миша обратился к ним с речью:
— Звездочки, мы о вас много думали и пришли к выводу, что школа для вас как дом родной, а мы для вас все равно что ваши родители. Я вот буду вашим отцом, а Мирек Фасолька — матерью. Не в прямом, конечно, смысле, а так, как будто бы. А это означает, что вы должны теперь нас беспрекословно слушаться, потому что нам придется вас воспитывать.
Один малыш поднял руку и сказал Мише:
— Папа, а сегодня ты сделаешь за меня уроки?
Миша сначала даже растерялся: как на это ответить? Но потом стал объяснять, что все должны готовить свои уроки сами.
