Пендарева сжал обожженными пальцами край железной двери и услышал позади крик боли. Инквизитор Осоркон лежал на боку, его одежды, покрытые дырами от кислоты, дымились. Рука инквизитора тянулась к Пендареве, плоть на ней шипела и пузырилась, как жир на решетке.
Пендарева хотел помочь Финну, но знал, что ринуться назад в водоворот битвы, кислоты и пляшущих осколков стекла — значило умереть.
Мимо промелькнуло красное пятно, тяжелые шаги прогрохотали где-то рядом с головой, но он не обратил внимания и пополз вперед, в прохладу пыточной, перекатываясь на спину и жадно глотая воздух.
Лязг оружия, выстрелы и визжащий смерч из ветра и кислоты все еще шумели позади. Он подтянулся вперед на локтях, пытаясь оказаться как можно дальше от этого ужаса за дверью. Пендарева посмотрел вверх, услышав захлебывающиеся болезненные стоны и те же тяжелые шаги, прогремевшие рядом чуть раньше.
В дверном проеме вырисовывался силуэт Эреба. Могучей лапищей он держал Осоркона за шею, торжествующая усмешка рассекала татуированное лицо.
— Гнев Императора… — прошипел почти потерявший сознание Осоркон.
Эреб заставил инквизитора умолкнуть, заехав ему тыльной стороной ладони по челюсти, и вернул страшный, не имеющий возраста взгляд к Пендареве.
— Пожалуйста, — сказал Пендарева, когда шум битвы за дверью внезапно и пугающе стих.
Он слышал лишь рев ветра и шипение растворяющихся под воздействием кислоты тел.
— Пожалуйста — что? — спросил Эреб. — Не убивать тебя? Взять тебя с собой?
— Я не хочу умирать, — сказал Пендарева. — Пожалуйста, твои… друзья спасли тебя, разве этого не довольно? Я никогда не обращался с тобой плохо. Тебе нет нужды убивать меня, ведь правда?
— Спасли меня? — резко, невесело рассмеялся Эреб. — Вот как ты понимаешь то, что тут произошло?
— А разве не так?
— Ты что, всерьез полагаешь, что я позволил бы грязному маленькому тюремщику вроде тебя пленить себя? То, что я здесь — это часть плана, а не случайность.
— Почему? — больше ничего Пендареве в голову не приходило.
В ответ Эреб поднял бесчувственного инквизитора легко, как тряпку.
— Этому заблудшему трупопоклоннику ведомы тайны, которые я очень желал бы узнать — тайны, которые я узнаю, разрывая его тело и душу на части. Он знает то, что неизвестно слепым массам невежественного человечества. Древняя мудрость, спрятанная в забытых местах, и расположение запретных врат в Эмпиреи, где меня ждет мой господин и повелитель.
Большая часть слов Эреба ничего не значила для Пендаревы, но одно было совершенно ясно: Эреб сам спланировал собственное пленение, чтобы заманить инквизитора Осоркона на Орина Септимус, зная, что лишь бесконечно опасный узник заставит того совершить подобную вылазку.
