— Со… кто?
— Собака! Ну, пушистая! С хвостом. Гав-гав!
Он бежал в шлюз, я следом. У внутренней двери лежало существо — рыжее, мохнатое, обрубок хвостика, подломленные ушки, вся шерсть на морде складками, съехала к носу. Вывалив язык, бедное животное выдыхало из себя остатки жизни.
— Гав-гав… — очумело выдавил я.
Это и вправду была собака, причем не просто, а редкой породы — шарпей. Лет пяти от роду, если я что-то понимаю в собаках. А это значит, что пять лет назад нашлось целых двое шарпеев, и… Одуреть!
— Никита, куда сегодня был рейд? На машине времени в прошлое или телепортом на другую планету?..
— Да не до шуток, Витек! Спасать надо.
Надо, не спорю. Взялись за пса. Снова чайники, компрессы… Шарпей, вероятно, кое-что понимал в этом мире, раз дожил до своего возраста, однако от жары мозги его вырубились, и устарелый инстинкт добивал пса. Он дышал часто-часто. Его предкам это позволяло охладиться, но сейчас предательский воздух с каждым вдохом выжигал внутренности. Наконец Ник догадался уложить собаку мордой к входной решетке вентиляции и поднять температуру до предела. Поток горячего воздуха постепенно вернул жизнь.
Правда, ни в каюте Леры, ни в каюте шарпея находиться мы теперь не могли. Ник хоть в термокостюме, а я уже дрожал от холода, руки даже посинели от компрессов. Мы сбежали в кают-компанию… в гостиную, то есть, — в родные тридцать шесть и шесть.
От усталости говорить не особо хотелось. Ник жевал, я пил лимонад. Спросил:
— Как звать собаку?
— Не расслышал толком… Лера уже бредила. Не то Гафс, не то Гаусс…
— Очевидно, Галс, — постановил я.
— Галс — это что?
— На магнитных парусниках — угол между силовой линией поля звезды и направлением движения.
— Ух ты…
Когда Ник слышит нечто новое и интересное ему, он говорит "ух ты". Более сильные выражения — "ух ты ну ты" и "ух ты в квадрате".
— Ну как, про рейд в Зазеркалье расскажешь?
— Какое там Зазеркалье… Витек, все так странно вышло — до сих пор не верю, что бывает так.
— Ты пожарный, с вами и не такое бывает.
— Даже с пожарными не бывает… А если и бывает, то только раз. Вот это он и был. Словом, в Озерках все вышло.
— Там же никто не живет.
— Никто. Но мы заезжаем, когда время есть, на всякий случай, поглядеть, что да как. Вдруг что-то горит, или того хуже, термический перекос… Вот и едем. Я смотрю по сторонам. И, представь, вижу: в гараже одной "свечки", на минус первом — огонек. Крохотный, еле золотится, но именно огонек, ни что другое.
