Когда таинственное око
В моей засветит голове,
Как буду видеть я высоко
В крестодержавной синеве.
В сиянии тройного взора
Исторгну Слово из ножен,
В час светлооблачный фавора,
Как Илия, преображен.
Но сколько сил пойдет на битву
Со сладострастием земным;
Я к синеве несу молитву,
Стремяся к радостям иным.
Я не со святостью земною,
Но я с нечестием борюсь;
Живу небренною весною;
На изумруд ее молюсь.
Когда таинственное око
В моей засветит голове,
Как буду видеть я высоко
В крестодержавной синеве.
В сиянии тройного взора
Исторгну Слово из ножен,
В час ослепительный фавора,
Как Илия, преображен.
Молю, чтоб лирною струною
Сердца я мог заворожить
И перекатною волною,
Как гром, величье пробудить;
Чтоб просто, девственно-прекрасно
Такой тайник я распахнул,
Так молвил искренно и властно,
Чтоб каждый в душу заглянул.
Тогда бы вдруг, как в озаренья,
Мы цепи сбросили с себя,
В каком-то праведном гореньи
И как бы взоры углубя.
Ведь есть целительные силы,
И не чужда нам благодать.
И людям, людям ли могилы,
Как избавительницы, ждать?
А слово? Что такое слово?
Ведь это ты, ведь это я.
В нем все старо, в нем все и ново,
Ведь это звуки бытия.
А если так, то эта сила;
А сила двигала, влекла;
Она сходила, возносила;
Она куда-то привела.
Нас мучит темное «куда-то»,
Нас мучит вечное «зачем»;
Но слово исстари крылато,
И Разум властвует над всем.
Он водит нами и в тумане;
И что нам ночи слепоты,
Когда в далеком, вещем плане
Все, все продуманы черты?
