Трисия отцепилась от Кэссиди и обеими руками ласково взяла меня за руки:
— Уверена, ты справишься. В твоей жизни наступит гармония. И я всегда рядом, если тебе понадобится помощь.
— Можно подумать, я ее бросаю, — фыркнула Кэссиди. — Я только напоминаю, что быть с ней рядом — небезопасно. За это мы ее и любим, и не только за это.
— И я вас, — откликнулась я. — А теперь допивайте шампанское и пошли поужинаем.
Мы пошли в «Хартбит» и порадовали себя отличной едой, выдержанным вином и дружеским разговором — на все интересные темы, за одним исключением: Кайл. Стоило Кэссиди задать неосторожный вопрос, и я тут же невинно полюбопытствовала, как развиваются ее отношения с Аароном. Кэссиди отступила с непривычной для нее робостью. Трисия охотно заняла ее место, и мы дружно принялись составлять план охоты: довольно Трисии куковать одной. Поскольку наши планы Трисия отвергла, от любовных приключений мы перешли к политике и культуре. Тут проблемы оказались не менее сложными, и мы засиделись допоздна. Вполне удовлетворенные физически и эмоционально, мы сели, наконец, каждая в свой автомобиль и разъехались по домам.
Пока я ехала, кофеин из поглощенного мной ирландского кофе благополучно перебил спиртное, так что уснуть я не могла. О, конечно же не потому, что уже перевалило за полночь, а от Кайла ни слуху ни духу. Не стоило обольщаться надеждой, будто мы сможем как ни в чем не бывало вернуться к прежним отношениям, забыв и об обидах, и о проведенных врозь месяцах, и о подкарауливающих нас заботах.
Направив лишнюю энергию в мирное русло, я нацепила рубашку «Вашингтон Редскинз», в которой обычно сплю, уселась за ноутбук и полезла в интернет: неплохо бы перед встречей с Оливией освежить мои знания о Расселе Эллиоте, Мике Кроули и «Внезапных переменах». Чуть не забыла еще один элемент — для атмосферы. На полке с дисками нашлось «Кино в половине двенадцатого» — третий альбом группы, тот самый, что мы в колледже крутили на всех вечеринках первокурсников.
Сколько лет я не слушала его, но едва раздались первые такты — «Я за тебя пойду на фронт», — воспоминания всплыли с поспешностью ныряльщиков, которым не хватило кислорода, и в нос ударили запахи пота и дыма — куча народу набилась в квартирку возле кампуса, — и во рту вновь отдавало кислятиной дешевое винцо, и басы прокатились волной по моему позвоночнику, а я, вжавшись спиной в стену, что-то орала в самое ухо Тому Доналдсону — жалкая попытка интимного разговора среди всеобщего гвалта. Образы и чувства прошлого ударили в меня с такой прямо-таки физической силой, что я рухнула на диванчик, пережидая, пока закончится песня и с ней уйдет омывавшая меня волнами ностальгия. Если Пруст накатал семь романов, вдохновившись печеньем к чаю, представляете, что бы он мог извлечь из лучшего альбома своей любимой группы и из пары стаканчиков ирландского кофе?
