Уличные песни | страница 40



А если не откроешь,
Умру с тобой и я.
Маруся ты, Маруся,
Открой свои глаза».
А сторож отвечает:
«Давно уж померла».
А вечер вечереет.
Густая тьма легла.
Маруся отравилась.
Маруся умерла.

На улице Маршрутной

На улице Маршрутной,
Где было три сосны,
Со мной прощался милый
До будущей весны.
Прощался он и клялся,
Что буду я его.
Все время повторяла я:
Не быть мне за тобой.
Однажды мне приснился
Тревожный, странный сон:
Мой миленький женился,
Нарушил клятву он.
Но я над сном смеялась
При ясном свете дня:
Но разве это может быть,
Чтоб он забыл меня?
Но вот и подтвердился
Тревожный, странный сон:
Мой милый возвратился
С красавицей женой.
Увидел мои слезы,
Глаза он опустил:
Наверно, знало сердце,
Что счастье он разбил.

Абраша

Имел Абраша состоянья миллион.
И был Абраша этот в Ривочку влюблен,
В Ривочку-брюнеточку, смазливую кокеточку,
И песенку всегда ей напевал:
Ах, Рива, Ривочка, ах, Рива, Рива-джан,
Поедем, Ривочка, с тобой в Биробиджан,
Поедем в край родной, поедем к нам домой,
Там будешь, Рива, законной мне женой.
Когда же Гитлер объявил нам всем войну,
Ушел Абраша защищать свою страну.
Пошла пехота наша, а с нею наш Абраша,
И песенку такую он запел:
Ах, Рива, Ривочка, любимая жена,
Нас посылает в бой великая страна.
Туда, где ширь полей, далёко от друзей
Я отправляюсь, Рива, честно, как еврей.
Запели пули у него над головой.
Упал Абраша наш ни мертвый ни живой.
Упал, за грудь схватился и с Ривочкой простился,
И песенку такую он запел:
Ах, Рива, Ривочка, любимая жена,
Нас посылала в бой великая страна.
И здесь, где ширь полей, вдали от всех друзей
Я умираю, Рива, честно, как еврей.
Пока на фронте наш Абраша умирал,
Другой у Ривочки Абраша заседал.
Он толстый и пузатый, он рыжий и косматый,
И песенку такую напевал:
Ах, Рива, Ривочка, ах, Рива, Рива-джан,
Поедем, Ривочка, с тобою в Ереван,
Поедем в край родной, поедем к нам домой.
Там будешь, Рива, законной мне женой.

И вот опять сегодня не пришла

И вот опять сегодня не пришла.
А я так ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола,
И ты войдешь в распахнутые двери.
Перчатки снимешь около дверей
И бросишь их на подоконник.
О, как замерзла, скажешь, отогрей! —
И мне протянешь зябкие ладони.
А я возьму твой каждый ноготок
И поцелую, сердцем согревая,
О, если б ты пришла хоть на часок!
Но в парк ушли последние трамваи.
И вот опять сегодня не пришла.
А я так ждал, надеялся и верил,
Что зазвонят опять колокола,
И ты войдешь в распахнутые двери.

Что ты смотришь на меня в упор?

Что ты смотришь на меня в упор?