Помню, в начале второй пятилетки
Стали давать паспорта.
Мне не хватило рабочей отметки,
И отказали тогда.
Что же мне делать со счастием бедным?
Надо опять воровать.
Вот и решил я с товарищем верным
Банк городской обобрать.
Помню ту ночь в Ленинграде глубокую,
В санях неслись мы втроем.
Лишь по углам фонари одинокие
Тусклым мерцали огнем.
В санях у нас под медвежею полостью
Желтый лежал чемодан.
Каждый из нас, отрешившихся полностью,
Верный нащупал наган.
Вот мы к высокому зданью подъехали,
Встали и быстро пошли.
Сани с извозчиком тут же отъехали.
Снег заметал их следы.
Двое зашли в подворотню заветную,
Стали замки отпирать.
Третий остался на улице ветреной,
Чтобы на стреме стоять.
Вскоре вошли в помещенье знакомое.
Стулья, диваны, шкафы.
Денежный ящик с печальной истомою
Молча смотрел с высоты.
Сверла английские — быстрые бестии,
Словно два шмеля в руках,
Вмиг просверлили четыре отверстия
В сердце стального замка.
Дверца открылась, как крышка у дачки.
Я не сводил с нее глаз.
Деньги советские ровными пачками
С полок глядели на нас.
Помню, досталась мне сумма немалая —
Ровно сто тысяч рублей.
Мы поклялись не замедлить с отвалкою —
Скрыться, как можно, скорей.
Вот от вокзала с красивым букетом
В сером английском пальто
Город в семь тридцать покинул с приветом,
Даже не глянул в окно.
Только очнулся на станции крохотной
С южным названьем под стать.
Город хороший, город пригожий —
Здесь я решил отдыхать.
Здесь на концерте мы с ней познакомились.
Стали кутить и гулять.
Деньги мои все, к несчастию, кончились —
