– И что вы уяснили из моего стиха?
Заговорил старший, Бижан:
– Вы хотели сказать, что мы все должны любить родину, и тогда враг испугается и не явится сюда.
– Верно, молодец, хотя смысл глубже. Когда станешь старше, тогда поймешь, но для этого нужно много читать. А ты что скажешь? – ласково обратился Феруз к младшему царевичу, будущему правителю Бухары.
Советник глядел на него с любовью: с каждым годом малыш Ташхун все больше походил лицом на него.
В ответ Ташхун пожал плечиками: малыш был расстроен, что не столь умен, как его сводный брат.
– Ничего, не переживай, ты еще мал. – Советник прижал его к своей щеке, и радости его не было предела.
– Мне пора, но помните: без охраны не смейте ходить даже в сад.
– И там есть дивы? – спросил старший и стал махать своей саблей. – Я их не боюсь, пусть только явятся!
– Дивы – сыны Ахримана, они очень хитры, коварны, и одной силой их не одолеть. Но это не означает, что вы должны бояться их. Помните, как учит нас «Авеста»: победа все равно за добром, но она сама по себе не придет. В этом долг зороастрийца.
Опасения советника были не напрасны. К нему часто поступали сведения, будто часть дихканов затевала заговор против царицы. Им достаточно убить царевича Ташхуна, и царица не сможет управлять страной. Пока она опекун сына, это дает ей право находиться на троне. Есть и другой путь, который могли избрать враги, – убийство самой царицы. Тогда власть перешла бы к правителю Рамитана Кишвару. В этом случае участь Феруза была бы решена в тот же день. В лучшем случае зодчий стал бы изгоем. А сын царицы вряд ли дожил бы до своего взросления. Его отравили бы ядом и пощадили бы только двух дочек Франгис – принцесс. Да и не тронули бы их лишь потому, что в них течет царская кровь. А такие невесты очень ценны, особенно для таких богачей, как Кишвар. Женившись на одной из них, он стал бы правителем Бухарского края по линии царского рода и получил титул бухар-худата.
Советник зашагал по коридору. Прежде чем войти в покои царицы, Феруз тронул колокольчик. Дверь открыла верная служанка лет сорока, с детства выросшая в семье Фарангис.
Покои царицы были не столь велики, как у других царских особ, – Фарангис не питала страсти к роскоши. Стены своей комнаты она попросила украсить изображениями рек, гор и лесов, павлинов, фазанов, соловьев. Вокруг ее спального ложа стояли белоснежные колонны, а между ними была натянута воздушная голубая ткань. Вдоль стен на топазовых подставках красовались китайские вазы.
