Правительница, требуя ответа, обратила взгляд на Кишвара.
– О, царица, – поднялся он с суфы, – мне не понятно, почему этот молодой дихкан говорит такие обидные слова. Я не нарушил закона и волен поступать со своей землей и водой, как мне вздумается. Там я хозяин.
– Верно говоришь, но ты не можешь быть хозяином всей воды. Эта река кормит многих, чьи земли расположены ниже течением.
Кишвар усмехнулся и развел руками:
– Чужого я не трогаю, а беру только то, что имеется на моей земле. Разве я не прав?
Среди дихканов прошелся шумок. Многие были на его стороне.
Царица вновь заговорила:
– Если ты присвоишь себе исток, то река на чужих владениях исчезнет. Поэтому влага должна делиться справедливо.
Среди дихканов раздались одобрительные голоса. Хушват, окрыленный поддержкой, вскочил и громко сказал:
– Кишвар проявляет жадность. Я требую над ним суда!
Стало еще шумнее. Обиженный правитель Рамитана, обнажив меч, кинулся к обидчику. Хишват тоже вынул оружие из ножен. Однако дихканы соскочили с мест и не дали им сойтись в схватке. Феруз кинулся к ним. Все стали успокаивать обиженного Кишвара, пока обе стороны не вернулись на суфу, бросая друг на друга злые взгляды.
Когда наступила тишина, царица снова смогла говорить:
– Я хочу, чтобы вы свою силу и удаль сберегли для боя. А благородному Кишвару не стоит обижаться на слова молодого дихкана. Мы вовсе не считаем его жадным человеком. Он сам подскажет нам, как решить эту дилемму с водой. А теперь, дабы смягчились ваши сердца, насладимся искусством наших музыкантов и танцовщиц.
Артисты в ярких шароварах и коротких кафтанах встали между гостями. Они держали в руках различные инструменты. С ними был певец с белой бородой, с его плеч до земли спускалась накидка. Седые густые брови говорили о благородстве. Сначала заиграла флейта, затем рубаб, далее арфа, и старик-сказатель повел стихотворный сказ о жизни царя Джамшида. Говорил он с чувством, его голос слегка дрожал. Иногда старик взмахивал руками, а когда пел о гибели героев, то глаза его смыкались, и он долго качал головой. От такого рассказа все предались глубокой печали. История о Джамшиде была долгой. Когда старик ушел, то сразу же разнесся нежный голос юноши, который стал исполнять тюркские песни.
А тем временем слуги тихо накрывали дастарханы на суфе, расставляя мясные блюда, фрукты, сладости и кувшины с вином. Двигались они молча, бесшумно, словно их не было. Для царицы и ее приближенных расстелили длинный стол напротив артистов и суфы. В центре села Фарангис, рядом мобед и советник, а далее визири.