Как-то раз в рабочую комнату молодого мастера вошла царица. На ней было легкое розовое платье из китайского шелка и круглая шапочка, расшитая черным жемчугом. В ушах поблескивали серьги с самоцветами. На смуглом лице Фарангис играла легкая улыбка, от чего ее раскосые глаза стали еще уже. Со своей тугой косой, вольно лежавшей на ее плече, она выглядела простолюдинкой.
Феруз был столь увлечен делами, что не заметил ее. С каламом в руке, склонив голову над мраморным столом, где лежал выполненный на коже чертеж трехэтажного строения с плоской крышей, он о чем-то размышлял.
– А тут у тебя забавно, – произнесла Фарангис, заставив зодчего вздрогнуть от неожиданности.
При виде госпожи Феруз слегка смутился – все-таки сама царица пожаловала к нему! Почтительно склонив голову, он приложил правую руку к груди, краем глаза заметив, что царица стала заметно ниже ростом из-за того, что она была в расшитых золотом тапочках. И тут ему вспомнились слухи, гуляющие в народе. Говорили, что царица бывала порой столь своевольна, что даже осмеливалась ослушиваться мужа-повелителя. Однако бухар-худат был терпелив к супруге: его тесть – тюркский правитель Туруш – обещал беречь Бухару от вторжения кочевников-тюрков. Да и слуги шептались, что царь остыл к Фарангис, позабыв о супружеском ложе. Он находил утешение в объятиях своих наложниц или пропадал на охоте.
– Прошу извинить, моя госпожа, присаживайтесь. – и зодчий подставил кресло, которое смастерил сам.
– Не беспокойся, я только хочу взглянуть на комнату. Здесь много любопытных рисунков на стенах.
Царица сделала вид, что внимательно их рассматривает.
– По этим рисункам я делаю чертежи зданий, – пояснил строитель.
– Это наш соборный храм, я узнала его. А кому принадлежит этот богато украшенный дом? Даже в Бухаре нет столь роскошных жилищ.
– Это чертеж сделан для дихкана Кишвара, строительство еще не началось. Пока это только замысел.
– Тогда ясно: он может себе такое позволить. Видимо, своим богатством он желает затмить всех, даже царя. Неужели это лицо Кишвара?! – воскликнула царица, указав пальцем на скульптуру, стоящую в одном ряду с божествами.
Советник усмехнулся и кивнул головой.
– До чего дошел этот хвастун, какая нескромность! Кишвар рядом с богами! – и Фарангис рассмеялась.
Искренний смех царицы покорил зодчего. Как ценитель всего прекрасного, он был пленен ее ослепительной улыбкой.
– Но я отговорил Кишвара устанавливать его статую в парадном зале еще не возведенного дворца. Хотя поначалу мои слова пришлись ему не по душе. Тогда я объяснил, что из-за этого боги могут обидеться на него: все-таки он не имеет царской крови. С этим доводом он вынужден был согласиться. Госпожа, прошу не говорить об этом никому, иначе Кишвар затаит на меня обиду.
