У меня возникло ощущение, что в кабинете на этот раз находится не меньше десяти человек. И, судя по их голосам, проводят время они довольно весело. Мне понадобилось не больше пары минут, чтобы понять причину их настроения: они отмечали сегодняшние похороны. И это бурное застолье нисколько не напоминало поминок.
Я узнала голоса Смысловского, Харчеева, телохранителей, которые тоже принимали участие в торжестве и чувствовали себя на нем далеко не последними людьми. В их честь даже произносились тосты.
А веселье и даже хохот были вызваны той простой причиной, что кто-то из гостей захватил с собой на кладбище портативный магнитофон, и сейчас все буквально покатывались со смеху после каждого слова, произнесенного у могилы.
У меня с собой был магнитофон, по своим техническим характеристикам не уступающий имеющемуся в кабинете Смысловского, и я не преминула им воспользоваться. В результате через пятнадцать минут у меня на кассете был такой «компромат» на всю честную компанию, что я могла считать свое задание выполненным.
Но мне это показалось недостаточным. Кроме всего прочего, вся эта кощунственная по форме и содержанию пирушка начинала действовать мне на нервы. И мне сильно хотелось испортить им праздник.
Неожиданно мне в голову пришла гениальная по простоте исполнения и эффективности затея, и я, недолго думая, побежала к ближайшему телефону-автомату.
Набрав номер милиции, я взволнованным голосом поведала дежурному о том, что, по моим сведениям, в Институте красоты готовится террористический акт, а так как еще недавно по всей стране прогремела целая серия взрывов, то дежурный воспринял мое сообщение с предельной серьезностью.
Когда же я сообщила приметы террористов, подробно описав в них внешность харчеевских телохранителей, он настолько разволновался, что даже не спросил моего имени. Так что формально он не мог назвать мой звонок анонимным.
Сообщила я и предполагаемое местонахождение взрывного устройства, не подумав о последствиях, и сообразила об этом, уже повесив трубку. А последствия эти могли быть очень серьезными. Ведь я сказала, что бомба скорее всего заложена в кабинете главврача.
– Слово – не воробей, и сделанного не воротишь, – сказала я себе в оправдание и поспешила вернуться за столик кафе.
У меня были все основания полагать, что я заняла «одно из лучших мест в зрительном зале» предстоящего зрелища. Отсюда я не только могла наблюдать представление, но и слышать каждое слово его участников, во всяком случае его главных героев. Милиция на этот раз появилась неожиданно быстро, и я подумала, что, может быть, нужно пересмотреть мое мнение о ее оперативности.
