Упаковать нужные вещи в целлофановый мешок, оставив большую часть, включая фиктивные документы, в каюте – было делом нескольких минут, при этом нельзя было допустить ни одного промаха. Можно представить себе лицо районного следователя, обнаружившего под подушкой симпатичной туристки крупнокалиберный пистолет или дымовую шашку, замаскированную под губную помаду.
Покончив с этим делом, я направилась в теперь уже бывшую каюту Михаила, откуда забрала оба моих «жучка» и оставила ключ от каюты на самом видном месте. Заглянув в его визитку, я обнаружила, что большая часть денег из нее бесследно исчезла. Видимо, здесь еще раз побывали знакомые мне молодые люди, которых я еще час назад называла телохранителями. Я точно помнила, что, когда вчера вечером расплачивалась с официантом, в бумажнике у Михаила было не меньше пятисот долларов. Теперь же там остались только «деревянные». Это могло означать одно из двух: либо ребята решили воспользоваться таким случаем и немного разжились за счет покойного, либо довольно бездарно инсценировали ограбление. Такого варианта нельзя было исключать, тем более что им наверняка было известно, что ключ от его каюты был в эту ночь у меня.
В любом случае мне следовало поторопиться, и, пройдя на корму теплохода, я влезла на поручни и шагнула в черную бездну.
Вода, несмотря на дневную жару, показалась мне почти ледяной, особенно на глубине нескольких метров, куда я погрузилась в результате своего прыжка. Дожидаясь, пока теплоход отойдет на безопасное расстояние, я больше минуты оставалась там почти без движения, так как моя сумка, благодаря воздушному пузырю внутри, тянула меня вверх и затрудняла подводное плавание. Когда же наконец я вынырнула, она успела набухнуть от воды и мешала мне плыть уже на поверхности.
Я не боялась утонуть, но сильное течение и эта проклятая сумка сделали свое черное дело, и добиралась до берега я почти целый час. Правый берег Волги был значительно ближе, но, насколько мне было известно, там не было ни железнодорожной ветки, ни мало-мальски приличного шоссе, и я выбрала левый берег, хотя до него было не меньше километра.
Измученная и продрогшая, я наконец оказалась на суше, и, раздевшись догола, превозмогая усталость, растерлась докрасна махровым полотенцем, которое «позаимствовала» на теплоходе.
Переодевшись во все сухое, я обрела надежду, что гарантированное мне воспаление легких, возможно, не приведет к летальному исходу.
