?
— С чем?
— С тем, что ты вызвался идти с посланием к правителю?
— Нет, никоим образом.
Макрон, недоуменно поморгав, пожал плечами:
— Ну, дело твое. Можешь, кстати, не ходить, а остаться здесь и подставить себя под меч из извращенного представления о воздаянии. Я ж тебя знаю.
— Не волнуйся. Отдавать свою жизнь попусту я не намерен.
— Ну а коли так, — Макрон все еще пребывал в неких сомнениях, — то просто соблюдай осторожность и не лезь почем зря на рожон, понял?
По склону к ним подбирались две фигуры: князь Балт и Карпекс. Оба римлянина встали на ноги и приветственно склонили головы.
— Время, — объявил Балт, обращаясь к Катону. — Ты должен следовать за моим человеком и делать все в точности, как он говорит. Проникнуть в цитадель можно, но ты должен верить ему и повиноваться. Ни с кем не заговаривай, даже на греческом: тебя выдаст акцент. И не забудь про сигнал. В город без него мы вступать не будем.
— Я понял.
— Ну что ж… Говорю это не без труда, но тем не менее: удачи тебе, римлянин.
— Благодарю. — Катон повернулся к Макрону. — Увидимся скоро в цитадели, господин префект?
— А где ж еще, — Макрон добродушно хлопнул друга по плечу. — И как сказал князь, удачи!
— Благодарю, старший префект, — сказал торжественно Катон и вслед за Карпексом стал подниматься по скальному отрогу.
Они перевалили через вершину и спустились с внешней стороны гребня, держась позади каменной шпоры, вытянутой по направлению к Пальмире. Солнце уже село, и в быстро сгущающихся сумерках они молча шли, вглядываясь в затенения. Катон держался за Карпексом, зорко высматривая признаки человеческого жилья и вражеских дозоров. Однако земля по эту сторону города была голой и скудной; лишь редкие обитатели пустыни попадались навстречу. Вот, пронзительно скульнув, шарахнулся в чахлую поросль шакал; лениво чертил в воздухе круги гриф (ничего, потерпите, падальщики; скоро ждет вас обильное пиршество — такое, на котором вам жировать целые дни).
Когда последний проблеск света истаял в небе, они добрались до оконечности шпоры и приостановились, оглядывая помигивающую цепочку светильников на городской стене, а также тускловатое мерцание в окнах и на плоских крышах жилищ в черте города. Неясным созвездием горело у ворот несколько костров — там, где расположились на ночлег странники и купцы, которым нет дела до политических распрей внутри Пальмиры; был бы лишь доход от торговли. Каменная громада цитадели грозно возвышалась над восточной оконечностью города.
