— Доложи, — распорядился Катон.
— Один недавно отошел, господин префект. Истек кровью. Другому уж тоже недолго осталось.
Он указал на раненого возле своих ног, в котором Катон не сразу, но распознал черты того, кому нанес рану. Кулаком стукнуло сердце, вновь обдав жарким стыдом и ощущением вины (хорошо еще, что не развиднелось и в бледном мерцании звезд нельзя было разобрать выражения лица Катона). При этом чувствовалось, что санитар пристально на него смотрит.
Кашлянув, Катон спросил:
— Как звать этого человека?
— Гай Прим, господин префект, — после некоторой паузы ответил санитар.
Катон присел возле раненого на корточки и, помедлив, нерешительно похлопал его по здоровому плечу. Солдат слабо дернул головой и стеклянисто поблескивающими глазами уставился на Катона.
— Не беспокойся, Прим, — вызвав на лице улыбку, сказал ему Катон. — О тебе позаботятся. Клянусь.
Иллириец поморщился, словно слова начальника причинили ему боль. Нервы у Катона холодно полыхнули от злости: надо же, какая безмозглость, ляпнуть такое. Он попытался придать своему голосу ободряющей уверенности:
— За тобой будет уход.
— Ты, — выдохнул Прим и тут же сморщился от нахлынувшей боли, стиснув зубы для того, чтобы ей противостоять.
Внезапно его пальцы накрепко, как клещами, обхватили Катону запястье. Пока раненый превозмогал муку, Катон силился высвободиться, однако не к лицу было прилагать чрезмерные усилия на глазах у санитара. Он принялся медленно, бережно отгибать от своего запястья пальцы, дивясь такой силе в руках смертельно раненного.
Тут что-то с легким жужжанием резко ткнулось в песок; поискав глазами, Катон буквально в локте от своей калиги увидел торчащую из песка стрелу.
Санитар боязливо отшатнулся, и Катон мгновенно осознал нависшую над всеми опасность. На Прима времени у него больше не оставалось; выдернув руку, он резко выпрямился:
— Стрелы! Всем укрыться!
Воздух в секунду наводнил звонкий шелест, подобно листве на стремительном ветру; люди, непроизвольно пригибаясь, искали прибежища под своими щитами. Точно так же поступил и Катон — вскинул руку со щитом, еще раз выкрикнув при этом приказ. Всюду вокруг неуловимо сеялись темные тонкие стрелы — словно колосья смертоносных злаков, — молотя по щитам с хлестким перестуком прутьев или розог. Вскрикнул кто-то из солдат, оказавшийся недостаточно расторопным. Оглядевшись, Катон увидел, что и раненые и санитары под градом стрел совершенно беззащитны. Уже в первые секунды у него на глазах две стрелы впились в раненых. Одна из них зазубренным наконечником прошила лоб стонущему, мгновенно оборвав его стенания. Катон яростным взмахом поманил к себе ближних солдат:
