Септимус скептически поднял бровь:
— Вы о Кассии Лонгине? Думаете, он будет или сможет этим заниматься?
Кастор секунду-другую помолчал, взвешивая ответ.
— Думаю, Лонгину это по плечу. Он не из тех, кто у императора на побегушках. Свое высокое положение он заслужил. И если дипломатическая схватка ни к чему не приведет, Лонгин вполне сможет их разгромить на поле боя. Если до этого, конечно, дойдет.
— Мне бы вашу уверенность, — качнул головой Септимус. — Я вот слышал, в прошлый раз Лонгин быстро показал пятки, как только учуял беду.
— И кто тебе это сказал? — фыркнул Кастор.
— Да один офицер из Буширского гарнизона. Лонгин при появлении мятежников как раз находился в крепости. Он тогда, кажется, прыгнул в седло и ушмыгнул быстрее, чем шлюха из Субурры[3] потрошит у клиента кошель.
— У него наверняка были на то свои причины, — пожал плечами Кастор.
— Еще какие.
— Послушай, — хмуро обратился к подчиненному Кастор, — это не нашего ума дело, обсуждать тонкие виды начальства. Особенно на слуху у солдат. Так что держи свои соображения при себе, ясно?
— Как скажете.
Колонна продолжала спускаться по склону, когда разгулявшийся ветер с силой обдал солдат первой заметью песка. Секунда-другая, и всякая видимость окрестности сошла на нет; Кастор замедлил шаг, чтобы не потерять свое положение впереди строя, ощупью идущего в сторону лагеря. Солдаты, теснясь, ступали вперед, отгораживаясь щитами от хлестких, секущих песком взвихрений. Ближе к подножию склона тропа постепенно выравнивалась. Из-за песка и густеющего сумрака оставленная позади площадка была уже и не видна.
— Теперь недолго осталось, — сам себе пробормотал Кастор, но оказался услышан Септимусом.
— Вот и хорошо. Я первым делом, как доберусь до палатки, прочищу горло добрым глотком вина.
— Славная мысль. Может, и мне к тебе присоединиться?
Септимус запоздало пришипился, но лишь мысленно махнул рукой: эх, прощай последняя фляжка, пронесенная через пустыню.
— С удовольствием, — просипел он сквозь непогоду.
Кастор со смехом хлопнул подчиненного по плечу:
— Добрый человек! Как вернемся в Пальмиру, рассчитаюсь в первой же корчме.
— Да ладно. И на том… — внезапно Септимус с резким вдохом застыл, напряженно глядя вперед; вначале застыл сам, затем вскинул руку, веля колонне остановиться.
— В чем дело? — негромко спросил Кастор, застыв рядом. — Что там такое?
— Мне что-то показалось — там, — кивком указал Септимус вперед, в сторону лагеря. — Кажется, всадник.
