– Повторим все по десятому разу, наш труп устроился в красном уголке со старой подшивкой около десяти утра. Вскоре туда зашли двое – Митя Углов (пенсионер, бывший корреспондент газеты) и Вадик Пивоваров (водитель). Они затащили и поставили у стены мешок муки – дар фермера, про которого газета написала хорошую статью. Вечером предполагалось расфасовать муку по пакетам и раздать сотрудникам. По словам Углова и Пивоварова, они поставили мешок и тут же вышли. Углов сказал, что посетителя он, разумеется, заметил, но не узнал, хотя тот и обернулся как только они вошли.
– Ага! – я прищурился. – Так, стало быть, этот Углов признал, что парня «не узнал». Значит, он не отрицает, что знает, кто такой Трофимов?
– Разумеется, – капитан спокойно кивнул и вновь уселся на свое место, глядя на меня своими чистыми глазами василькового цвета. – Он пять лет назад присутствовал на заседании суда, беседовал с Трофимовым по поводу убийства и затем написал статью, которую и просматривал сам Трофимов перед смертью в старой подшивке. Кстати сказать, пять лет назад вся милиция отлично знала Углова – он писал на криминальные темы и едва не ночевал в дежурной части. У него до сих пор сохранилась кличка: в милиции-полиции его все так и зовут – Угол.
Я не отводил взгляда от капитана.
– А полиции-милиции случайно не известен такой любопытный факт, что покойный Америка перед смертью завещал свою квартиру оному Углу?
Тюринский вяло улыбался, рассматривая меня, словно удивляясь тому, что простой детектив-любитель довольно бойко ворочает мозгами.
– Интересно, как это ты так быстро про все это прознал?
Я усмехнулся, закинув ногу на ногу.
– Догадайся с трех раз.
Он только в очередной раз усмехнулся, покачав головой.
– Уже догадался. Как там французская поговорка гласит? «Шерше ля фам» – «Ищите женщину», – он выразительно хмыкнул. – Красавица Ляля донесла до тебя все бабские сплетни Глухова.
– Так точно, насквозь все видишь. Но бабские не бабские, а факт реально подозрительный: Америка пишет завещание в пользу Углова, тут же его кто-то грохает, а вся вина сваливается на собутыльника, который пьян в стельку и ничего не помнит. Бедолагу собутыльника благополучно осуждают на пять лет лишения свободы, а Углов и квартиру в собственность получает, и статейку гневную в духе истеричных причитаний пишет про ужасное убийство и свою личную шокированность от жуткого убийцы Трофимова.
Несколько минут в кабинете царила полная тишина. Наконец Тюринский вздохнул и потер руки.
