— Признаюсь, никогда в нее не верил, но как человек, родившийся у моря в более мягких и южных широтах, не раз слышал о ней. — Закончив суету, он тяжело вздохнув, как всегда присаживался рядом.
Но я знал, что я побеждаю. Да, банально два плюс два будет четыре, пусть навки неуловимы в своей стихии, пусть они умны, способны, как показала практика, хорошенечко наподдать роду человеческому под зад. Но все это лишь отсрочит их конец. Почему? Потому что их мало, а нас больше чем муравьев в муравейнике. Без магии и больших хитростей, конный отряд на большой скорости проходит близ любого широкого плеса, обстреливая из арбалетов нежившихся на солнышке тварей и совершенно не дожидаясь подхода тяжелой гвардии противника, уходит вновь в глубь земли.
— Даже не знаю что в ней верно, а что нет. За свою жизнь я больше десятка интерпретаций слышал про эту парочку. — Закинув ногу на ногу, он задумчиво запрокинув голову рассматривал потолок.
Кончилась весна, а за ней непременно кончится лето, ну а с теплом и эти твари отойдут либо южней, либо ринутся в болота, что краем выхватывают богатый кусок от моих земель. Почему в болота? Не замерзают они, толи большое скопление сероводорода в воде, толи где-то в глубине есть горячие источники. Старожилы охотники с тех мест все как заведенные твердят, что раньше местные навки туда уходили зимовать. Впрочем, мне пока до этого нет дела, по зиме откачаю воду с залива, да сделаю земляной укрепленный вал, что б этим тварям весной мало не показалось. Да кстати рака гиганта, одного, легионеры смогли убить, ну да на то мы и люди венец творения природы. Вырыли ночью большую волчью яму, все по уму с заостренными кольями на дне, а по утру пошли навок пострелять, дождавшись появления речного колосса, которого и заманили на его погибель. Говорят, тварь упорно не желала издыхать, продолжая злобно щелкать клешнями, даже когда его облили маслом и подожгли.
— Вот скажите барон, вы верите в любовь? — Он постучал пальцами по спинке кресла. — А меж тем все именно на ней в этой истории и завязано.
Любовь, едрена кочерыжка! Вон Тина та тоже любила…Любила…Господи до чего же паршиво на душе и тоскливо. Как же так вышло то, эх…Теряю день за днем своих друзей, теряю себя истончаясь на глазах, даже не знаю почему до сих пор жив, я сейчас не то что в кресле передвигаться, самостоятельно нос почесать не могу. А вокруг лишь тоска смертная, как? Как мне прикажете, было объяснить уезжающей графине с баронессой, что это не я чудовище, которое истребляет из тупой жажды мести все живое вокруг себя? Да Шель де Красс и красавица Лесса покинули меня в трудную минуту. Им, видите ли противно и мерзко смотреть на то чудовищное действие что я затеял вокруг своей жажды мести. Кровь и смерть вот что с их слов после зимней истории наполняет мою душу через край, выплескиваясь своей чернотой на окружающих.
