Возвышение венчает мраморная полусфера со срезанной вершиной, окруженная желобом для крови. На плоском участке лежат странные золотые корсеты с длинными острыми выступами в районе груди и сетью с иглами для живота и гениталий. Мы преклоняем колени и произносим божественное имя.
Небесный Доктор помогает одеться. Теперь мы не можем обнять друг друга. Объятия несут смерть. Стоит нам обняться, и мой золотой нож пронзит сердце Жюстины, а ее игла – мое сердце. Я знаю, что так и будет, когда придет экстаз.
Сбруя держится крепко, снять невозможно. Но есть много других поз, не требующих объятий. Мы начали с киногамии.
Мои иглы вонзились в ее ягодицы, и первые капли крови падают на мраморный помост. Она дернулась, застонала, но не отстранилась. Ее боль сладка, как последний миг перед оргазмом. А я теперь чувствую связь с тем богом, жертвами которому нам суждено стать, и способен лишь исполнять его волю.
Напряжение нарастает, но не разрешается биением плоти, словно до бесконечности натягивают струну.
Любимая поза римлян сменилась позой Андромахи[9], и я испытал холод игл Жюстины и их сладкую боль, но оргазм не наступает, а напряжение растет, словно поднимаясь по витой лестнице к вершине башни, подобно музыке Баха, с круга на круг. Я знаю, что мы достигнем пика только в той позе, что принесет нам смерть.
Сладостная истома становится нестерпимой, и я притягиваю Жюстину к себе, принимая нож в свое сердце. Все затопила боль, и сквозь боль я слышу ее крик и чувствую частые ритмичные объятия той орхидеи, в которую я врос, зная о неизбежной смерти.
Мы летим в хрустальный шатер над жертвенным камнем, сияющий, как первозданный свет. А внизу, на белом мраморе, истекают кровью наши тела, и толпа верующих благоговейно ждет момента, когда служитель храма позволит им омочить в ней платки.
Я очнулся на кровати рядом с Жюстиной. Небесный Доктор, улыбаясь, смотрит на нас. Снимает иглы. Жюстина садится, поджав под себя ноги, и придвигается к нему. Целует одну руку, другую. Сползает на пол, встает на колени, и губы касаются сапог.
Мастер вопросительно смотрит на меня. Позволю ли я своей сабе так вести себя с чужим Доминантом. Позволю! Еще как позволю! Я прекрасно понимаю ее чувства.
– Спасибо! – сказал я. – Так хорошо никогда не было.
Небесный Доктор кивнул и благосклонно улыбнулся.
– Плохому не научу.
Внимательно посмотрел на меня, потом на Жюстину. Выложил на стол распечатку с изображением человеческого тела и отмеченными на нем точками.
