Именно такое задание услышали из уст Франка наиболее доверенные его лица.
…Начинался 1943 год. «Проблема» всё ещё не была решена. Потому-то, зная навыки и качества своего старого друга по диверсионной работе Иосифа Гжимека, Бено Паппе при очередном докладе Генриху Мюллеру и Адольфу Эйхману замолвил о нём словечко, и уже во второй половине февраля Гжимек стал полновластным хозяином львовского гетто.
***
…Гжимек въехал в свои владения стоя. Высокий блондин, с острыми чертами лица и выпирающим подбородком, он стоял нахмурившись в бричке, одетый в длинный серый кожаный плащ, прижимая правой рукой висящий на ремне автомат.
Когда бричка приблизилась к первой шеренге узников, Гжимек дал знак своему кучеру Израилю Кухенеку, и тот, натянув вожжи, осадил начищенных да глянца коней.
Очень тихо стало на широкой заснеженной площади, вытоптанной посредине выбежавшими на «апель» узниками. Кони волновались, дёргали мордами, хлопья пены срывались с их отвислых мягких губ.
Пушистые снежинки лениво опускались на молчаливую площадь с мрачного неба, в котором носилось неугомонное вороньё. Гжимек окинул пристальным взглядом шеренги бледных, измученных узников и крикнул отрывисто:
— Надеть шапки, вши помёрзнут!
С этой фразы в северных кварталах Львова началось правление Гжимека, который так любил говорить о себе: «Я — король гетто!»
Среди заключённых, встречавших нового коменданта гетто, в первой шеренге стоял педагог и спортсмен Игнатий Кригер. А совсем недалеко от площади, на которой происходил смотр, в большом сером блоке на Полтвяной улице, 49, находилась маленькая квартира Кригера — комната и кухня. В квартире-гарсоньерке был устроен бункер и в нём сейчас прятались дети Кригера — семилетняя дочь Тина и четырёхлетний сынишка Пава. Игнатий Кригер называл их нежно «мои микрусы».
Кто знает, не будь у Кригера его «микрусов», он смог бы эвакуироваться из Львова в конце июня 1941 года. Председатель Львовского городского отдела физкультуры и спорта знал, что инструктор его отдела Кригер, хороший пловец и легкоатлет, честно и вдумчиво относится к своему делу, и предлагал ему эвакуироваться в тыл Советской страны. Но Кригер был убеждён, что во Львов Красная Армия гитлеровцев не пустит, и не хотел подвергать детей тяжёлым переездам. Кроме того, в апреле 1941 года он, получив премию за проведение весенних спортивных состязаний, приобрёл хорошую обстановку. Спальня и столовая из настоящего кавказского ореха, все эти серванты, трельяжи, топчаны и креденсы, радующие глаз, также удержали, подобно якорю, и его жену в квартире на Пекарской улице во Львове.
