Великая Ассирийская военная держава. Победные стелы Асархаддона, воздвигнутые в честь победы над Египтом и Финикией. Падение Ассирийского государства и распад великой державы… Мировая Персидская держава и завоевание Египта, греко-персидские войны, Кушанская держава и Парфия, Индская цивилизация… Походы Александра Македонского и завоевание Египта. Птоломеи, Клеопатра. Римская империя и завоевание Египта…
Дамдинсурэн разматывал и разматывал этот удивительный клубок истории, знал каждое событие в деталях, будто видел все собственными глазами. Да, он твердо был убежден, что не существовало единой колыбели человечества, единого очага культуры, и в то же время многообразие истории для него было множеством особенных проявлений общего. К этой мысли он и подводил меня, словно бы давал в руки компас. Он настойчиво приучал меня к историческому мышлению. Он не жалел сил, чтобы приобщить меня к культуре стран Центральной Азии, окунал в «океан древней мудрости», дал первые уроки мифологии, и я не мог тогда знать, что это лишь начало, что беседы будут продолжены уже в самой Монголии, среди крылатых храмов Улан-Батора и Эрдэнэ-дзу.
Запомнилась последняя встреча ранней весной 1938 года.
Резкий ветер с Невы трепал мою курсантскую шинелишку, шлем съехал на затылок, но я не замечал ничего: надо мной нависло темное каменное лицо сфинкса. Он лежал на высоком постаменте, вытянув львиные лапы; на голове был полосатый непес-плат египетских царей, а поверх — высокая корона. Я видел смело разрезанные миндалевидные глаза с крупным глазным яблоком и тяжелыми верхними веками, толстоватые губы, слегка вогнутую спинку носа и четкий вырез ноздрей, напоминающих кувшины, маленький, выщербленный временем подбородок; и мне казалось, будто когда-то очень давно я уже видел это лицо. Да, оно было так знакомо: в губах зажата добродушная, ироническая усмешка… Не каменное спокойствие идола, а живая человеческая улыбка. Здесь же, на гранитной набережной, напротив Академии художеств, в полсотне шагов от первого сфинкса находился другой. Они смотрели друг на друга и были как близнецы-братья: одни и те же черты лица.
Наконец я вспомнил, на кого похож сфинкс.
— Он похож на вас, — сказал я Дамдинсурэну.
Он печально улыбнулся.
— А вот тот его близнец как две капли воды походит на тебя. Хетеп ди несу… — произнес он торжественно.
— Не понял.
— Жертва, которую дарует царь… Это по-древнеегипетски. Древние египтяне не знали слова «сфинкс» — слово придумали греки. Египтяне называли такую статую «шесеп-анх», что значит «живое изображение». Перед нами «живое изображение» Аменхотепа Третьего…
