.
Есть слова, опущенные Макарием и Стефаном: одни прежде этого свидетельства, а другие после. «Но говорите: «если приял все, то, без сомнения, имел и человеческие помыслы: в человеческих же помыслах не возможно не быть греху; и как Христос будет разве греха?" — Итак скажите: если Бог — зиждитель греховных помыслов, то Богу должно было присвоить созданное Им, потому что и пришел Он приблизить к Себе тварь свою. Но с другой стороны, не праведен будет суд, осуждающий согрешившего. Ибо если греховные помыслы сотворил Бог, то почему осуждает согрешившего? И как возможно, чтобы такой суд произошел от Бога? Если и Адам имел таковые помыслы, даже прежде нежели преслушал Божию заповедь, то как же не знал он доброго и лукавого? Будучи разумен по естеству, свободен помыслом, не изведав опытно зла, зная только доброе, и быв как-бы единомыслен (Пс. 67, 7), но преслушав Божию заповедь, человек впал в греховные помыслы, не потому, что Бог создал сии пленящие его помыслы, но потому, что диавол обольщением всеял их в разумное естество человека, соделавшееся преступным и отринутое, так что диавол в естестве человеческом постановил греховный закон, и ради греховного дела царствует смерть. Посему-то пришел Сын Божий, да разрушит дела диаволя (1 Иоан. 3, 8). Но говорите: «разрушил, не согрешив; а это не есть разрушение греха. Ибо не в Нем первоначально диавол произвел грех; почему бы разрушился грех, когда Он пришел в мір, и не согрешил»? Диавол произвел грех, всеяв оный в разумное и духовное естество человека. Потому невозможно было, чтобы разумное и духовное естество, согрешившее добровольно и подвергшееся осуждению смерти, само себя возвратило в свободу, как говорит апостол: немощное бо закона, в немже немоществоваше плотию (Рим. 8, 3). Посему-то пришел самолично Сын Божий возстановить естество человеческое в естестве своем из нового начала и чудным рождением, и не разделил первоначального состава, но отринул всеянное отложение, как свидетельствует пророк, говоря: прежде неже разумети Отрочати благое или злое, отринет лукавое, еже избрати благое (Ис. 7, 16). А если бы безгрешность явилась не в согрешившем естестве; то как был бы осужден грех во плоти, когда и плоть не совершила греха самым делом, и Божество не знает греха? Почему же апостол говорит: идеже умножися грех, преизбыточествова благодать (Рим. 5, 20)? Не место описывая, но разумея естество, говорит он: якоже единым человеком грех в мір вниде, и грехом смерть:
