«Два года мы вели себя как чужие друг другу люди, но вспомнила она сразу обо мне… почему?»
— Надеюсь, в полицию вы обратились? — вслух задал он вполне очевидный вопрос.
— Конечно, — глухо отозвалась женщина. — Следователь уже говорил со мной, но я толком ничего не могла рассказать об этом моральном уроде, потому что ничего не знаю о нем! Аня стала такой скрытной… и следователь обещал подойти в середине дня, чтобы переговорить с ней лично. Она ведь была без сознания… — Инна Александровна снова заплакала. — И только потом я вспомнила про ее просьбу и позвонила тебе!
— Вы разрешите мне побыть с ней немного наедине? — тихо спросил Андрей, взяв женщину за руку.
— Конечно, — практически с идентичной интонацией ответила она, — но, думаю, вряд ли тебя сейчас туда пустят.
— Еще как, — уж в этом-то Андрей ни капли не сомневался. Встав, он сделал пару шагов, вошел в палату и закрыл за собой дверь.
Медсестра тут же преградила ему дорогу.
— К ней никому сейчас нельзя!
Серебристая кисть возникла сразу же рядом с ее головой.
— Мне можно, — решительно сказал Андрюха и положил кисть на лоб девушки. Но повлиять на ее память и восприятие не успел.
— Пустите его, — раздался слабый голос Ани за спиной медсестры. — Я ждала его все это время…
Андрей ждал реакции, готовясь применить силу в любой момент.
— Ладно, — девушка окинула его подозрительным взглядом, — но я обязана предупредить ее маму. И у вас максимум пять минут. Сейчас ей нужен покой.
— Мама в курсе, — окрикнул медсестру вслед Андрей, — я как раз от нее.
Он подошел к кровати Ани, метнул кисть в сторону и перенес к себе табуретку, стоявшую у окна.
— Не разучился еще, — криво усмехнулась девушка.
Он кивнул. Сел, взял Аню за руку и тяжело вздохнул.
— Все так плохо? — прокомментировала это она.
— Лицо бледное, опухшее, — ответил Андрей, — синяки под глазами. Еще один на челюсти и отек нос…
Аня мрачно кивнула.
— Уродина, знаю… но что теперь сделать?
Как будто бы не было никогда этих двух лет. Словно и не ругались они, а разошлись только вчера, договорившись провести Новый год дома у Олега. Именно тогда Андрей запомнил ее самое счастливое лицо, озаренное надеждой и ожиданием чуда, которому просто необходимо было случиться.
И когда он смотрел на ссадины и синяки на ее прекрасном лице, ненависть к ублюдку, сотворившему с Аней это, охватывала Андрюху все крепче с каждой новой секундой, когда он смотрел на лицо девушки.
— Все равно очень красивая, — ответил Андрей, не желая видеть боль и горечь на ее лице, — твоя мама сказала, что ты попросила ее позвать меня. Почему именно меня? И что ты хочешь, чтобы я сделал?
