С хиросимским проектом у Исаму, казалось, все шло замечательно. Пока Ёсико пропадала на съемках, Исаму с утра до ночи корпел над эскизами, один в своей пещере, точно монах-отшельник, одержимый видениями, которые хотелось запечатлеть любой ценой. Появляясь вечерами из своей пещеры, он желал одного: разговаривать с Намбэцу об искуплении, исторической памяти, эстетике войны и других возвышенных предметах. Ёсико, измученная каждодневной работой в студии, оставалась в их интеллектуальных беседах безмолвным слушателем. Однажды она самым натуральным образом заснула у Намбэцу за столом, уронив голову в одну из его изысканных ваз, наполненных специально отобранными сырыми морскими ежами. Намбэцу был вне себя. Исаму, дабы утихомирить своего ментора, принялся трясти ее за плечи, разбудил и потребовал, чтобы она извинилась за свои ужасные манеры. Она разразилась рыданиями, выскочила в темень, оступилась и, завопив от боли, упала на рисовом поле, подвернув лодыжку (если вы внимательно посмотрите ту сцену в «Доме из бамбука», где она первый раз встречает Боба Старка, вы заметите, что ее правая нога перетянута эластичным бинтом телесного цвета). Мужчины же продолжали пить саке и беседовать об искусстве далеко за полночь.
Проект Исаму для Мемориала, который он хотел назвать Аркой мира, представлял из себя приземистый купол, похожий на громадную погребальную ханиву с подземным пространством. Это мрачное место, объяснял мне Исаму, должно быть чем-то вроде домика для чайной церемонии, где люди могут поразмышлять над вопросами жизни и смерти. Внутри будет стоять черная гранитная плита с высеченными на ней именами всех японцев, погибших от атомной бомбы. Конечно, жертвами были не только японцы, но Городской строительный комитет Хиросимы по созданию Мемориала мира решил, что ради «скрепления общества» (думаю, что я правильно это перевел) инородцев включать не будут. Вины Исаму в том не было. Тысячи корейцев, многие из которых были на каторжных работах, погибли от бомбы мгновенно, если им повезло, или медленно, в ужасных мучениях, если такая удача не выпала. Когда несколько лет спустя представители японско-корейской общины протестовали против того, что корейцы не были включены в список жертв атомной бомбардировки, в городе начались волнения с демонстрациями и обличениями в прессе. В конце концов корейцам разрешили построить свой мемориал, за границами Парка мира.
Но этот вопрос не поднимался, когда Исаму, после многих месяцев работы, за которую он не получил ни цента, представил свои эскизы Городскому строительному комитету Хиросимы по созданию Мемориала мира, в который входили знаменитые люди из правительства и архитектурного сообщества. Тангэ расхвалил эскизы Исаму за их смелость и ясность. Им обоим просто не терпелось начать строительство. И казалось, теперь этому уже ничто не могло помешать. Но что-то конечно же помешало. Официальное письмо от комитета было передано Тангэ, который и принес эту новость Исаму. Его проект был отвергнут, поскольку данное предложение, выражаясь словами джентльменов из комитета, «несомненно, в высшей степени удовлетворило бы запросы заказчиков в зарубежных странах, таких, например, как Соединенные Штаты, но совершенно не подходит для Японии». Далее в письме разъяснялось, что такой деликатный проект может быть поручен только художнику, «понимающему чувства японцев».
