В резиденции же генерала Ли ничего подобного не требовалось, отчего господин Ямагути (а отнюдь не его жена) и был так счастлив туда переехать. Там он мог предаваться своим китайским страстям сколько душе угодно. Их домашняя жизнь была расписана по часам: дважды в неделю из главного дома приходил генерал, проигрывал господину Ямагути пару партий в маджонг, потом Ёсико готовила гостю трубки для опиума, и генерал уединялся со своей любимой наложницей — крошечной женщиной, ковылявшей по дому на туго спеленатых ногах, которая наверняка облегченно вздыхала от того, что ей больше не нужно накалывать на серебряную вилку зеленый горошек.
По моей информации, гостей в квартире семьи Ямагути бывало немного. Одна еврейка, школьная подруга Ёсико, заходила к ней регулярно. Полагаю, она и представила Ёсико учительнице пения мадам Игнатьевой. Еврейка ходила в одну школу с Ёсико и по-японски говорила свободно. Я проверил ее родителей, но никакой неблагонадежности не выявил. Отец ее владел булочной рядом с вокзалом и был активным членом Японо-еврейского общества дружбы.
Ёсико так понравилась генералу, что он решил ее неофициально удочерить. Это произошло в 1934-м, примерно в одно время с инаугурацией императора Пу И. Обряды в сознании маньчжуров занимают особое место. Большое значение придается семейным ритуалам. Поэтому быть принятым в маньчжурскую семью считается большой честью. Для меня же оказалось великой честью быть приглашенным на такую церемонию в резиденции генерала Ли.
Преклонив колени у табличек с именами предков генерала Ли, Ёсико получила свое китайское имя Ли Сянлань — или, по-японски, Ри Коран — и была официально принята в ее вторую семью. На церемонии присутствовали ее родители и генерал Ли с супругой и пятью наложницами, одетыми в роскошные маньчжурские халаты. Девочка отлично справилась с возложенной задачей. Сначала поклонилась своему маньчжурскому отцу, потом табличкам с именами предков и на прекрасном китайском языке поблагодарила генерала за оказанную ей честь носить его имя. Потом последовал банкет, на котором присутствовали все домочадцы, включая наложниц генерала, которые мило хихикали, прикрываясь веерами из слоновой кости. Меня мучало искушение закрепить недолгое знакомство с одной или двумя, но я передумал — столь запретных плодов лучше было не касаться. Было подано не менее ста блюд, включая (поскольку дело было зимой) божественную похлебку из собачатины — один из самых знаменитых деликатесов маньчжурской кухни.
