Когда пошла молва, что Хатам-ших исцеляет женщин от бесплодия, Кыныш-бай велела Узук идти на поклон к святому месту, несмотря на то, что Аманму-рад не имел детей и от Тачсолтан, несмотря на заключение городского табиба. Старуха не хотела мириться с мыслью, что всё дело в сыне, а не в снохах.
Чтобы не раздражать злобную старуху, Узук пошла раз, пошла два и три. Ничего не изменилось, но Кыныш-бай прознала, что сноха не бывает на святом месте, просто где-то пережидает время и возвращается домой. Рассвирепевшая старуха накинулась на неё с бранью: «Аманмураду расскажу — душу твою из горла вынет!» Узук равнодушно ответила: «Ну и пусть…», и старуха замолчала. Вскоре Хатам-шиха убили, ходить на поклонение стало не к кому.
И всё же, когда появился новый ших, когда паломники стали приносить слухи о плаче и стенаниях духа в мазаре, Кыныш-бай снова приступила к невестке, требуя, чтобы та сходила к гробнице святого Хатам-шиха. «Сходи, — упрашивала она ту, которую с радостью удавила бы собственными руками. — Хатам-ших стал горящим праведником, каждую пятницу люди слышат его голос. Сходи послушай и ты, попроси у него сына, с молитвой, со слезами попроси. Стремлению — свершение, Покажи святой матери Энекути-эдже свой живот, сделай, что она тебе посоветует. Или тебе самой не хочется иметь сына?»
Узук пошла. В Габак-шихе она сразу же узнала того ходжама, который выгонял её мать из кельи ишана Сеидахмеда. А в его жене — прислужницу ишана, ограбившую её в ночь побега с Берды, как свирепый кал таман грабит одинокую кибитку. Святости, конечно, в мазаре с такими служителями было меньше, чем воды в летнем каке[17], но, в конце концов, какая разница, з мазаре коротать бесполезное время или дома?..
Появляется влага — появляются ростки
— Что случилось с тобой, драгоценная Узукджемал-джан? Почему ты несколько дней не показывала нам своего светлого лица? Может быть ты болела?
Голос Энекути, казалось, сочился мёдом.
— Нет, святая мать, здорова я. Времени только не было.
— Не говори так! — замахала руками Энекути. — Не говори, что здорова! Враг человеческий подслушает
— сразу болезнь нашлёт. Плюнь скорее, плюнь три раза через левое плечо!..
Узук равнодушно плюнула.
— Обижаешь ты нас, — сказал Габак-ших, поглаживая свою жидкую — волосок к волоску — бородёнку, редко к нам заходишь. Последний раз Элти-эдже — он кивнул на Энекути — даже сказала, что разговаривать с тобой не станет, когда ты придёшь. А вот — сидит, разговаривает. Любит она тебя. И я — люблю. Мы все тебя любим, как родную.
