— Чем мы одарим гостя? — спросила женщина. — Что мы можем поднести равное его дару?
Начальник тюрьмы, хмурый с похмелья, невыспавшийся, почесал затылок. Он сидел, свесив с высокой кровати босые ноги, и мутными, налитыми кровью глазами следил за женой, которая, стоя перед зеркалом в короткой ночной рубашке, примеряла шкурки. Во рту было скверно, хотелось ледяного чала, к которому он давно привык за годы жизни в Туркмении.
— Чем одарим? — пробурчал он. — Ничем дарить не будем. Бекмурад — парень не дурак, зря тратиться не станет. Коль подсунул нам такой подарок, значит имеет что-то на уме. Думаешь, он затем приехал в Ашхабад, чтобы нам эти шкурки подарить?
— Я не настолько глупа, как ты полагаешь! — сердито сказала жена. — Конечно, у него есть к тебе дело, и ты поможешь ему во всём, что он попросит.
— А если он падишахом захочет стать или… тебя в свой гарем потребует — тоже помогать? — грубовато сострил начальник и, предупреждав возражение жены, миролюбиво попросил: — Ты бы мне, душа моя, чалу велела подать либо простокваши холодной.
— Лучше стопку выпей, — посоветовала жена.
— И то! — согласился начальник и зашлёпал в соседнюю комнату к буфету.
Когда гости проснулись и Ханум пошла умываться, он зашёл в комнату, где ночевал Бекмурад-бай. Тот сидел уже одетый, в тельпеке и хмурился, размышляя, не слишком ли много он дал начальнику тюрьмы за то, что ещё собирался у него попросить. Может быть стоило разделить каракуль на две части — одну дать сразу, а другую после того, как слажено дело будет.
— Болит голова? — посочувствовал хозяин.
— Болит, очень болит.
— Не беда. Сейчас опохмелимся — всё пройдёт.
— Моя боль — не от водки, уважаемый друг, моя боль не пройдёт.
— Что же у тебя за боль такая особая? Чем её нужно лечить?
— Мою боль ни один табиб не вылечит. Есть человек, который может помочь. Хотел к нему обратиться за советом.
— Кто такой!
— Ты, уважаемый друг начальник!
— Ну, тогда дело поправимое. Если лекарство от твоей боли в моих руках, считай, что ты уже исцелён.
— Спасибо, если говоришь прямо. Теперь я прямо скажу: здесь сидит один парень, его зовут Берды Аки-оглы.
— Есть такой, помню.
— Этот парень — мой враг.
— Тоже знаю — невестку твою украл.
— Он — мой враг, — настойчиво повторил Бекмурад-бай, — я не хочу, чтобы он вышел из тюрьмы.
— Но у него определённый срок. Отсидит — мы обязаны его отпустить.
Начальник тюрьмы понимал, к чему клонит гость, но прикидывался простачком. Понимал и Бекмурад-бай, что начальник притворяется и что не очень склонен выполнить ещё не высказанную просьбу, однако отступать было поздно, да Бекмурад-бай и не привык отступать.
