Некоторое время подёнщики наблюдали за дерущимися. Но потом и они не выдержали и, подтянув рукава халатов, кинулись в свалку на стороне тех, кто не давал пускать воду. Это была уже не борьба дайхан за кусок хлеба, за жизнь детей, это сошлись грудь с грудью в смертельном поединке две непримиримых силы.
Клычли сразу забыл свою роль вожака и все наставления Сергея. Здоровый и сильный, он с одного удара валил противника на землю и, не оглядываясь на него, выбирал следующего. За ним медведями ломились сквозь толпу сражающихся его братья, но они скоро отстали.
Всё внимание Клычли было устремлено на ту группу, которая держалась в стороне, только криками ободряя дерущихся. Наконец, вырвавшись из общей свалки, страшный, с разбитым, окровавленным лицом, он кинулся к одному из баев. Тот не успел охнуть, как был сдёрнут с коня, и, получив крепкий пинок ногой в спину, бултыхнулся с крутого берега в воду. Клычли метнулся к другому баю. Но его, как свора собак дикого кабана, окружили байские родичи и принялись безжалостно избивать. На помощь Клычли подоспели братья. Вот где посмотреть бы старой Огульнияз-эдже на своих сыновей, порадоваться, что родила и вырастила настоящих мужчин! Посмотрите, как они бесстрашны, как сильны! Враги отступали перед ними, словно шакалы, поджавшие хвост перед барсом!
Но и у шакалов своп повадки. Вот байский родич, воровски подобравшись с тыла, ударил одного из братьев ребром ладони по голове. Вот на другого кинулись сразу четверо. Третьему метнули под ноги какой-то чувал, и он, споткнувшись, упал. И снова сомкнулось кольцо, замелькали в воздухе палки, захакали глухие удары.
Не сдобровать бы удалым сыновьям Огульнияз-эдже, если бы не Худайберды-ага. Он тоже не оставался в стороне. Когда началась потасовка, он наметил себе одного из мирабов постарше, по своему возрасту, сбил его на землю и, ухватив за ногу, потащил к воде. Мираб, сидя, бороздил влажный песок пяткой другой ноги, цеплялся за землю растопыренными пальцами. Задрав бороду кверху, выкатив ошалевшие от страха глаза, он пронзительно верещал истошным голосом.
Однако Худайберды-ага, надсаживаясь, стащил-таки его в воду, плюнул вслед и полез наверх отыскивать нового врага по своим силам. Тут-то он и заметил, что братья попали в беду.
Старик побежал к своим, закричал, хватая их за руки: «Клычли убивают!». С десяток парней поспешили на выручку. Теперь уже дрались все, только Меред, с силой опираясь на свой посох, стоял в стороне, как одинокий сухой карагач среди бурных волн разлива.
