— Сиди здесь, возле кустов, — сказал осмелевший Габак Энекути. — Кто появится на дороге — сразу ко мне беги. В дом зайдём, поздравим с достатком, попросим пожертвовать на святого Хатам-шиха. А будет всё тихо — жди меня.
Он потихоньку двинулся к овце, стараясь не напугать её. Однако глупая овца почему-то испугалась, вскочила на ноги.
Ших быстро присел, оглянулся по сторонам. Никто не вышел. Он успокоился и протянул руку, чтобы отвязать верёвку, когда сзади кто-то шумно и жарко дохнул ему в затылок, шершаво, словно тёркой, дёрнул, за ухо.
— Хэх! — истерически выдохнул Габак и зайцем кинулся прочь. А следом за ним, весело взбрыкивая и мекая, скакал испугавший его телёнок. Он обогнал Габака и остановился немного впереди, наклонив набок лопоухую лобастую голову и выжидательно уставясь добродушной мордой — игра ему нравилась.
— Шайтан! — выругался ших, рассмотрев своего преследователя. — Сердце чуть изо рта не выскочило!
Подвернувшейся под руку хворостиной он огрел весёлого телёнка, посулил ему скорой и недоброй смерти и, с трудом переводя дыхание, пошёл назад.
— Чего бегал? — спросила удивлённая Энекути. — Зачем тебе чужой телёнок понадобился, когда своя овца рядом ждёт?
— Пусть провалится в преисподнюю! — сказал Габак. — Пусть её черти съедят! Пойдём домой!
— Да что с тобой случилось?!
— Ай, не спрашивай… Во рту горько, как желчь раскусил. Никакого вкуса не чувствую… Идём, Элти!
— А овца?
— Не надо мне ни овцы, ни чего другого.
— Ты в своём уме?
— В своём!
— Тогда иди бери овцу!
— Даже если её помёт золотым будет, всё равно не пойду!
«Трус несчастный, богом ударенный! — с досадой подумала Энекути. — А ещё тельпек носит, мужчиной себя считает!» — А вслух сказала:
— Ладно. Сиди здесь, если согрешить боишься.
Через минуту она уже тащила за собой овцу.
Когда жена Худайберды-ага выглянула, чтобы завести овцу в дом и увидела одинокий колышек, её словно кипятком обдало с головы до ног. Она метнулась во двор, обежала несколько раз вокруг мазанки и с криком: «Спасите! Помогите!» — кинулась к соседям.
Сосед тоже походил вокруг, посмотрел и сказал: «Что вам назначено, то никуда не денется. Ночью где искать? Утром разыщем, не горюй».
Всю долгую ночь женщина проплакала. Едва забрезжил рассвет, она снова пошла к соседу.
— Не прибежала? — спросил тот. — Ну, ничего. Овца — не арбуз, след оставляет.
И в самом деле, они обнаружили в пыли следы овечьих копыт. Следы вели к зарослям чаира и там терялись. Заросли — вдоль арыка и дальше по оврагу тянулись до самого «святого места», до мазара Хатамшиха.
