Максим свернул в ближайший переулок, и мы, переглянувшись, потянулись за ним.
– «Pudding lane»[22], – прочитала я на вывеске и хмыкнула: – Познакомься, Нина, это пудинг!
– Пудинг, это Нина! – подхватил Женька.
– Вы о чем? – обернулся Максим.
– Так, о своем, – высокомерно бросил мой друг детства. – Непереводимый русский фольклор.
– Какой же он русский, если это из «Алисы в Стране чудес»? – узнал цитату тот.
– В Зазеркалье, – поправил Женька.
Максим хмыкнул и толкнул какую-то дверь:
– Сюда.
Мы оказались в полутемном зале с развешанными по стенам фотографиями в рамках. Деревянные столы и простые лавки, несмотря на обеденный час, были пусты, и я начала смутно догадываться, почему мы смогли сюда попасть – видимо, заведение просто еще не открылось.
– Ну что, по «Гиннессу»? – заговорщицки спросил Максим, когда мы устроились за столиком.
– Так не продадут, – повторил Женька.
– Да что ты заладил – не продадут, не продадут! – рассердился он. – У меня знакомый тут работает!
– И из-за нас твой знакомый готов лишиться лицензии? – ядовито поинтересовался мой друг.
Максим махнул рукой, отошел к стойке, перекинулся несколькими фразами со стоявшим за ней парнем и вскоре вернулся с тремя небольшими кружками.
– Пинты много будет, – пояснил он и, увидев недоумение на наших лицах, пояснил: – Поллитра.
– Я не буду, – испугалась я, до сего момента свято уверенная, что пиво будут пить только мальчики.
– Да брось ты, – он поставил кружки на стол и сел напротив меня. – Побывать в Ирландии и не попробовать «Гиннесс» – преступление.
– Не хочу, – упиралась я. – Я еще никогда пиво не пила.
– Все когда-то бывает в первый раз, – философски заметил Максим.
Я смутилась – в его словах мне почудился какой-то скрытый смысл – и поспешно глотнула из кружки, не почувствовав вкуса.
– Так-то лучше, – одобрительно заметил он, облокотившись на стол и внимательно наблюдая за мной.
– Я смотрю, тут вовсю идет совращение младенцев, – прокомментировал Женька и без перехода добавил: – Пойду-ка я… руки помою.
«Нет!» – едва не завопила я. Оставаться наедине с его братом мне категорически не хотелось, но не идти же вслед за Женькой в туалет.
– Напомни, как тебя зовут? – нахально поинтересовался Максим, когда мы остались одни.
– Зачем, все равно не запомнишь, – парировала я, глядя ему в глаза.
– Я очень постараюсь, – заверил он серьезно. – Даже запишу, чтобы не забыть.
Впервые за эти дни я его как следует рассмотрела – до этого он как-то ухитрялся оставаться в тени. Или просто ни разу не смотрел на меня прямо? Серые глаза, светло-русые волосы – они с Женькой были чем-то похожи, хотя их родство казалось весьма далеким. Только у Максима взгляд жестче и лицо непроницаемое – словно он сделал все для того, чтобы никто не лез к нему в душу. Женька более простой и открытый… Стоп, почему я вообще их сравниваю?
